– Вань! Тебе кто-нибудь говорил, что ты словно не отсюда? Ведешь себя как будто принц в изгнании. Ай! Перестань!
– У тебя за ухом родинка …
В прошлой жизни я заскучал. Карьерного потолка достиг. Денег заработал. Детей вырастил. Этот неожиданный кульбит мироздания мне нравился все больше и больше. Одного того, что я целовался в Париже с фантастической красавицей было достаточно. Но еще была куча возможностей. Кое что, исходя из послезнания, будет просто глупо не отыграть по полной.
Мы шли по дорожкам Булонского Леса, и Наташа мне рассказывала, что модный магазин, где она работает, это не просто так. Эльза Скиапарелли – это почти тоже, что Коко Шанель, только круче. И ей страшно интересно во всем этом участвовать. Я посмеивался над феминизмом её хозяйки, и рекомендовал посоветовать ей открыть уже модный дом.
– Кольцов! Ну какой мужчина в курсе женской моды? Откуда ты это все знаешь?
– У меня в «Катрин» хозяин извращенец. Сама понимаешь…
– Ты, Ваня, что-то скрываешь!
– Даже не надейся! Мне категорически не нравятся мужчины! И очень нравится одна княжна. И ваще, Наташ, я готовился. И знаю что твой магазин на Рю де ла Пэ. А твоя мама – видная благотворительница. И, кстати, Бразилия – очень даже ничего. Все в белых штанах. Познакомишь с послом?
По аллеям парка гуляли обаятельные старушки с симпатичными собачками. Миловидные гувернантки выгуливали малышей. Благообразные старички читали газеты на скамейках. Солнце грело по-весеннему, и на деревьях уже можно было увидеть робкие листочки. Я держал за руку удивительную девушку…
Возле своего дома Наташа обняла меня и мы сладко поцеловались. Когда она отстранилась, я протянул руку ей за спину и вытащил оттуда букет из ста одной белой розы. Два гавроша с рю Ордан были мной мобилизованы. Один следил за нашими перемещениями. Второй, увидев сигнал что мы направляемся к дому, ринулся в цветочный неподалеку, и принес ранее заказанный букет. Что я, дурак, гулять с девушкой у которой в руках розы? А вдруг букетом по лицу?
– Наташ, я из мелкопоместных. В теории знаю, что нужно дарить одну розу. Но бороться с собой не могу.
Она еще раз меня поцеловала и засмеялась.
– Зато я вижу, что ты русский.
Открывший дверь консьерж слегка обалдел. Мы попрощались.
Это да. Представить себе француза, подарившего сто роз – нереально. С русской точки зрения французы нечеловечески жадные.
Я закурил и пошел к Елисейским полям.
Дом, в котором я живу – обычный парижский дом. Один подъезд, пять этажей и мансарда. На втором-третьем этажах по две квартиры. На четвертом-пятом, по четыре клетушки на этаж. И две мансардные комнаты. Одну снимаю я. Вторую занимал художник, обрусевший болгарин Михайла Тончев. Но с пару месяцев назад съехал.