Я вздохнул. Легкая прогулка на охоту, пусть с небольшими отступлениями, превращалась в эпическую стратегическую операцию фронтового масштаба. Возражать было поздно.
Высадив Якова у его дома, я поехал к себе. Миновала полночь. Но экономка, мадам Жаклин, предложила организовать ужин. Отказался и пошел в душ. Засыпая, я подумал, что постель пахнет Наташей. А глубокой ночью, в полной темноте, ко мне под одеяло проникла голая женщина.
– Барышня, отстаньте, у меня девушка есть.
– Я лучше этой противной Вяземской, Иван.
– Лучше её нет, Наташ.
– Как ты меня узнал?
– Ты удивительно пахнешь, и у тебя родинка вот здесь.
– Ой!
– И вот здесь…
– Ааааа…
– И почему ты не у маман?
– Она решила что ты сбежал. И начала строить планы.
– Мне пугаться?
– Дурак!
На работу Наташа опоздала. Нет, мы проснулись рано. Но то, се… Эльза, увидев меня, закатила глаза. Я заверил её, что скоро перестану препятствовать модным процессам Парижа, методом отъезда в колонии. Она совсем не аристократично засмеялась, и сказала, что я не смогу помешать, как бы не старался.
В мастерской было еще две дамы, которых я уже знал. Госпожа Труханова, бывшая балерина, и заодно жена красного генерала Игнатьева. И госпожа Плевицкая, певица и жена генерала Скоблина. Они пили чай и оживленно болтали. Раскланявшись, отбыл по делам.
Тусуясь в парижском свете, и белые и красные вынуждены соблюдать приличия. В частности, в обязанности генерала Игнатьева, кроме прочего, входили ежемесячные политические обзоры, что он делал для красных. Он их готовил на основании бесед с дипломатической и финансовой элитой. А белоэмигранты, от членов РОВСа, до простых обывателей, зачастую искали банально деньги или политические контакты. Любой скандал мог перечеркнуть светские возможности. Поэтому самые враждебно настроенные оппоненты вполне вежливо раскланивались на раутах, подбавляя, разве что, холодности в свои поклоны. А дамы, как выяснилось, и вовсе не парились из-за ерунды. И вполне мило щебетали.
Кабинет в квартире Мейделя напоминал помещение в каком-нибудь штабе армейского соединения. За полдня он умудрился обвешать все стены картами Африки вообще, и её разных фрагментов.
– Из Конакри в Бомако три раза в неделю летает почтовый самолет. – вместо приветствия сказал Яков. – с одной промежуточной посадкой, шесть часов полета.
– У тебя здесь прямо штаб. Только, Яков Карлович, портянками не воняет.
Горничная модельных кондиций внесла кофе. Расставила все на столике, и, одарив Якова обожающим взглядом, сделала книксен и исчезла. Вот же сатир похотливый! И когда только успевает?