— Это будет очень романтично, Джо! — сухо отозвался Джим.
— Мы довезем их до самого Хартума, а дальше они полетят самолетами. Или через Суэцкий канал до самого Дуная, а потом в Братиславу... Или, может, мы их против течения Нила повезем в Джубу, и если там сумеет сесть „Боинг-700“, то их без пересадки можно будет отправить в Прагу. Или...
— Или ты откинешь копыта, и не будет у тебя больше ни забот, ни хлопот, — вставил Джим и решил, что разговор окончен. Молча он вскарабкался в "Отель со звездочкой", но мне еще долго было слышно, как он ворочается в постели. Сквозь "стены", состоящие из сплошных дыр — чтобы сквозь них поступал воздух (Джим утверждал, что это заменяет кондиционеры), я видел огонек его сигареты. Да и я не мог уснуть...
Я чувствовал, что Джим во многом прав.
Когда мы утром встали, первое, что он мне сказал, было следующее:
— Я такой же ненормальный, как и ты, Джо! Можешь взять меня с собой.
Все это мелькнуло в моей голове, когда главный шеф суданского Гейм-департмента вежливо сообщил мне:
— Мистер, суданское правительство берет на себя обязательство разрешить провести чехословацкую экспедицию.
Признаюсь, в тот момент у меня закружилась голова. От памятного мне разговора с Джимом прошло много времени, и с тех пор на тему отлова животных в Судане все велись и велись какие-то сложные переговоры, причем дело обстояло следующим образом: если мы получали согласие в Джубе, то не получали его от центрального правительства. Если мы добивались разрешения центрального правительства, то нам никоим образом не хотели идти навстречу в тех местах, где мы хотели бы организовать отлов. И вот наконец!
— Это надо отпраздновать! — воскликнул я, выскочив из здания Гейм-департмента. На улице меня в нетерпении поджидали участники нашей экспедиции.
Мы решили сходить в кино. В "Колизее" шел "Сингапурский тигр". Здорово, подумал я. Посмотрю на какого-то там кинотигра и очень хорошо отдохну, потому что самому мне его ловить будет не надо. Я и правда, отдохнул — просто фантастически.
Уже сам вход в "Колизей" очень своеобразен. Вообразите себе четыре огромные стены без крыши, а среди них примерно четыре тысячи зрителей. Собрались целые семьи, от прабабушек с прадедушками до грудных младенцев. Зрители ели, пили, смеялись, пели песни; мне стало интересно, как это будет выглядеть, когда начнется фильм.
Надо отдать должное, что как только появились тигры, зрители дисциплинированно притихли. Тишина оказалась непродолжительной — она продержалась до тех пор, пока не началось действие, и на экране не появился тигр в человеческом образе и подобии, олицетворявший положительного героя. Это был высокий, мускулистый красавец, и публика тут же оценила его красоту бурными аплодисментами. Когда аплодисменты утихли, "кинокритика" из рядов зрителей продолжалась примерно в следующем духе: