— Ну что мне теперь — «лесенкой» всех повышать? — сокрушался Виктор Федорович. — Профессора — на заведование куда-нибудь, доцента — на его место, а тебя — на место доцента? Теоретически это возможно, но растянется вся эта канитель надолго. А главное — кого повышать? Я же не стану весь процесс обеспечивать. Люди сами должны стараться-вкладываться в свои карьеры, а я только подтолкнуть могу… Мать-перемать! Время идет, а дело не делается!
Доцентских ставок на кафедре было пять. Когда стало ясно, что вакансию придется создавать собственноручно, Алекс сразу же решил, что он будет убирать Кочеминскую. Не только по причине личной неприязни, но и потому, что ее кандидатура была самой подходящей. У доцентов Гинзбурга и Садоковой имелись настолько крепкие тылы, что подкапываться под них было бессмысленно. Садокова — самый старый сотрудник кафедры, заслуженная-переслуженная, и, вдобавок, из тех мандражистов, которые работать не любят, но со страху делают все правильно. Гинзбург имеет покровителя в лице родного брата, работающего начальником департамента в Минздраве. Доцент Паперная — это светлая голова, пишущая для шефа самые важные научные работы, которые нельзя было доверять другим сотрудникам или же «бандар-логам» (так сотрудники кафедры за глаза называли клинических ординаторов и аспирантов). Паперную шеф ни за что не отдаст, он скорее от ассистента Бушмакина избавится. Доцент Машковскийбыл замечательным лектором, можно сказать — гордостью кафедры, а жена его работала заместителем начальника какого-то отдела в Следственном комитете. Тоже — не вариант. А вот у Кочеминской тылы были слабыми. Она стала доцентом благодаря роману с шефом, который закрутился еще в то время, когда Кочеминская была аспиранткой, а шеф — доцентом. Роман, судя по всему, давно угас, но Павел Олегович относился к категории мужчин, которые проявляют благородство по отношению к своим бывшим пассиям.
Алексу казалось, что шеф будет рад избавиться от Кочеминской, ведь эта стерва и его достает капитально. Хотя бы тем, что постоянно пытается выторговывать себе какие-то преференции и всячески подчеркивает, что она лучше, важнее и нужнее других сотрудников. А эти ее вечные истерики? А конфликты с курсантами? Она же как распсихуется, так совершенно перестает следить за речью. Сейчас даже в детском садике не стоит обзывать малышей «безмозглыми болванами» или «тупыми кретинами», а уж взрослых людей, которые пришли на кафедру для того, чтобы повышать свою квалификацию — тем более. А ее вечные отсутствия на месте? Если она не на занятии, то «где-то там» и не всегда доступна по телефону. Возникнет срочный вопрос — приходится ждать, пока она соизволит явиться…