Вопрос «Вы работаете на кафедре, где повышают квалификацию врачи. А как повышают свою квалификацию сотрудники кафедры?» вызвал у Алекса улыбку. Он вспомнил, как в свое время намеревался обстоятельно изучить «фундаментальные» предметы, которые преподаются в медицинских вузах на трех первых курсах. Казалось, что дело несложное — читай один учебник, а затем переходи к следующему и через пару лет начнешь полностью ориентироваться в нюансах изменений, происходящих в клетках, и в хитросплетениях обменных процессов. Однако, проклятая премудрость никак не укладывалась в голове. Вроде бы, пока читаешь, все понятно, но ничего не запоминается и все эти прочитанные отрывки не сливаются в цельную картину. То ли ум у Алекса был иначе заточен, то ли самостоятельно, без помощи преподавателей, в эту фундаментальную баламуть вникнуть вообще невозможно. Второе объяснение казалось наиболее вероятным. Не случайно же на лечебном, педиатрическом и стоматологическом факультетах нет заочного обучения. Только очно, только хардкор!
Некоторое время Алекс сильно расстраивался, но скоро заметил, что его ученые коллеги, реально получившие высшее медицинское образование, и теперь обучающие других врачей, тоже сильно «плавают» в фундаментальных азах. Любой тебе объяснит, что рабдоприл[17] ингибирует фермент, способствующий превращению ангиотензина-один в ангиотензин-два, который сужает артериальные и венозные сосуды. Но формулы превращающего фермента и обоих ангиотензинов редко кто сможет написать. А уж если вникать в самую суть, до химического строения рецепторов сосудистых стенок, на которые влияет ангиотензин-два, то ее вам не всякий сотрудник кафедры биохимии сможет разъяснить. Так что объяснения действия любого препарата сводится к простейшему «он делает — то-то». Да и зачем нужно знать химические формулы? Важно помнить, что побочным действием рабдоприла может быть появление сухого кашля и предупредить об этом пациента. Короче говоря — не усложняй и сложно не будет. Даже в диссертационных работах многие нюансы остаются «за бортом», мол все и так это знают-понимают. А на самом деле это никому не нужно. Иногда попадались особо дотошные или особо вредные курсанты, которые просили разжевать им что-то из фундаментального, да поподробнее. В таких случаях Алекс каменел лицом и напоминал «дорогим коллегам» о том, что все это они в свое время изучали в вузах, а на курсах — программа другая, нацеленная на повышение профессионального уровня, а не на повторение давно пройденного. Задачи у нас другие и времени в обрез, простите, если кого расстроил. А если группа была свойской, то можно было и пошутить: «Давайте уж тогда с букваря начнем и сегодня станем изучать гласные». Алекс не любил, когда его начинали терзать вопросами и постепенно курсанты это усвоили. Народ все время меняется, но информация о преподах передается из уст в уста и те, кто приходит, знают от тех, кто ушел, что Александру Николаевичу вопросами лучше не докучать и что соблазнять его дело бесперспективное — верный муж, объевшийся груш. А вот на лекциях профессора Чернецова половина дам, в основном те, у кого с личной жизнью все сложно, выставляет напоказ все свои прелести. Халаты укорачиваются до полной откровенности, в декольтах пупки видны, ресницы длиннющие, взгляды зовущие, губы манящие… Поскольку знают от предыдущих поколений, что Чернецов тот еще ходок и, к тому же, холостой-неженатый.