Слова «артхаус» и «психоделика» были у него ругательными. Первое являлось эвфемизмом для слова «г…но», а второе — для слова «хренотень».
В отличие от прочих журналистов, с которыми Алексу приходилось общаться по работе, Любава не стала «насиловать его диктофоном» (выражение из арсенала Алены), а прислала на почту список вопросов, на которые требовалось ответить в письменном виде. За неделю командировки девушке нужно было проинтервьюировать дюжину персонажей, поэтому она максимально оптимизировала свою работу. Побеседовали очно при знакомстве — и достаточно. Дальше можно общаться в заочном режиме, который для Алекса был предпочтительнее — с одной стороны экономилось время, а с другой можно было спокойно обдумать ответы на некоторые каверзные вопросы, например на вопрос о том, вспоминает ли Алекс свою первую учительницу. Этот вопрос оказался самым сложным, потому что несообразно было бы ответить: «да, вспоминаю» и на этом поставить точку. Следовало назвать учительницу по имени-отчеству и сказать о ней несколько теплых слов. На узнавание имени учительницы Алекс потратил сорок пять минут. Оказалось, что ее звали Антониной Васильевной, как и его маму. Вот же бывают совпадения! Но в целом прошлым корреспондентка Любава интересовалась мало, ей важно было рассказать о настоящем и будущем. Насчет планов на будущее Алекс особенно не распинался. Сказал, что планирует защищать докторскую диссертацию и что сейчас работает над учебником по кардиологии, вот, собственно, и все.
Работа над учебником велась в соавторстве с шефом, у которого Алекс после разоблачения коварных происков доцента Кочеминской стал правой рукой. У Алекса тоже была своя «правая рука» — старший лаборант Полина Воронина. Она-то и делала основную работу, получая за это все полагающиеся бонусы — премии, публикации, командировки на научные сборища в интересные города. А по завершении написания учебника шеф обещал Полине ассистентство. Над докторской диссертацией доцента Бушмакина работали две аспирантки, которых контролировала доцент Паперная. С Паперной, учитывая важность вопроса, Алекс договорился не по принципу «ты мне — я тебе», а за плату. Дело того стоило, а с деньгами у доцента Бушмакина, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить, все было в порядке. Шеф регулярно радовал щедрыми премиями, производители препаратов, проходивших клинические испытания на кафедре, так же регулярно подбрасывали бонусы, что-то обламывалось с пациентов, а что-то с клинических ординаторов, которыми Алекс так и продолжал руководить. Короче говоря, наш пострел везде поспел и все успел. Опять же, Аля, доросшая в своем «Болтуне» до заместителя главного редактора, тоже неплохо зарабатывала, плюс тесть с тещей регулярно оказывали «материальную помощь». Все бы так жили и не тужили.