По собственному опыту пациента Алекс знал, что в реанимационном отделении врачебные обходы совершаются несколько раз в день. Записи в историях болезни положено делать сразу же после обхода.
— А теперь скажите мне, чем закончилось дело? — Нонна Борисовна лукаво прищурилась и откинулась на спинку своего кресла.
Кресло у нее было большое, просторное, с полированными деревянными подлокотниками, не кресло, а целый трон. Похожее кресло стояло в Братске в отцовском кабинете и Алексу нравилось в нем посиживать.
— Ничем? — предположил Алекс.
— Вот именно — ничем! — кивнула Нонна Борисовна. — Все, кто дежурил, получили выговоры, и департамент спокойно согласился с принятыми мерами. Никого не уволили, хотя стоило бы. А ни главному, ни его замам, ни заведующему реанимацией вообще ничего не было. Представляете? Еще раз говорю вам — уходите, пока гром не грянул.
То же самое, только другими словами, сказал Алексу его бывший наставник доктор Филатов.
— Олейников (так звали главного врача ЦРБ) — редкостный подонок, — сказал он. — Не советую с ним связываться, очень уж разные у вас весовые категории. Увольняйся, не жди пока он оттопчется на тебе по полной программе.
«Оно и верно, — подумал Алекс. — Второй выговор дадут наверняка, это уж, как говорится, и к гадалке ходить не нужно. А два выговора подряд — это стремный расклад. Одна жалоба, один промах — и вылетишь с работы „по статье“. И куда потом деваться с таким анамнезом? Нет, лучше уж уйти чинно-благородно по собственному желанию, пока есть такая возможность».
— Работу советую искать такую, откуда на предыдущую не звонят. — сказал Алексу на прощанье Юрий. — Лично я против тебя ничего не имею и понимаю, что тебя банально подставили. Но боюсь, что я надолго здесь не задержусь.
— Неужели все так серьезно? — ахнул Алекс. — Прости, мне очень стыдно, что я так тебя подвел.
— Не переживай! — махнул рукой Юрий. — Дело не в тебе, а в том, что кое-кому мое место приглянулось в качестве трамплина.
На этой грустной ноте они и расстались.
Алекс собирался продолжить работу на «скорой» в другом районе — в Люберецком или, скажем, Раменском, но разбил эти надежды вдребезги.
Со скорой помощью можно было завязывать. В Москву не взяли, а в Подмосковье больше не возьмут — станция же одна, на всю область и оформляться нужно в Красногорске. В стационары соваться бесполезно — везде будут предлагать дежурства в приемном отделении, и то если будут. Вариант у Алекса оставался всего один — идти в участковые врачи. Устроиться в поликлинику кардиологом Алекс не надеялся. Работая на «скорой», он узнал, что места узких специалистов в поликлиниках считаются «блатными». Специалисты не бегают по домам, принимают только профильных пациентов и вообще не перегружаются, потому что прием у них строго по талонам. Не досталось талона? Иди к терапевту, он один за всех отдувается. Бегать савраской по квартирам Алексу не особо хотелось, а, если точнее, то совсем не хотелось. Он и ездить-то по ним не любил, а тут придется ножками топать. В дождь, в снег, в гололед… А куда деваться? Столько уже сделано, что бросать жалко. Не в ювелиры же возвращаться, тем более что их в Москве навалом.