— А ты ничего, — похвалила Яснецкая. — Когда не на работе, то на человека похож.
— А на работе на кого я похож?
— На робота! — рассмеялась Яснецкая. — Тебя, кстати, как звать можно — Сашей или Шуриком?
— Лучше Алексом, я к этому имени с рождения привык, — честно ответил Алекс.
— А меня — Алей, но ни в коем случае не Леной, от Лены я на стенку лезу, — строго предупредила Яснецкая, впрочем, теперь уже Аля. — Но хуже всего «Лёка». Меня так бабушка называет. Знает, что мне не нравится, а все равно называет. У тебя с предками много проблем?
— Не с кем мне эти проблемы иметь, — ответил Алекс. — Все умерли.
Сказал — и сразу же пожалел об этом. Не стоит говорить о грустном в самом начале знакомства, это напрягает. Но Аля отреагировала правильно — ограничилась сочувственным вздохом, без всяких сюсюканий вроде «бедняжечки» или «сиротинушки». И про то, трудно ли жить одному спрашивать не стала — молодец. Вместо этого рассмеялась:
— До меня только сейчас дошло, как прикольно у нас получается! Ты — Алекс, я — Аля. Созвучные имена! Моя бабушка сказала бы, что в этом что-то есть. А я просто говорю, что это прикольное совпадение. А почему у тебя уменьшительное имя на иностранный лад? Иностранцы в роду были?
— Нет, просто я, когда был маленьким, не мог выговорить свое имя полностью и на вопрос «как тебя зовут?» отвечал «Алекс». Так и пошло.
Это было правдой, только мальчика звали не Александром, а Алексеем. Впрочем, Алекс давно уже привык к новому имени и если слышал на улице «Саша», то машинально оборачивался.
«Бухой Ильич» оказался довольно симпатичным заведением, в котором посетителей встречал товарищ Ленин с многоцветным ирокезом на лобастой голове, одетый в рокерскую косуху из-под которой выглядывала драная футболка с серпом и молотом. В левой руке вождь мирового пролетариата держал кружку пенного напитка, а правой указывал на проход в набитый народом зал с длиннющей барной стойкой. Над Лениным, во всю ширину немаленького холста тянулся кумачовый транспарант: «Верной дорогой идете, товарищи!».
— Между прочим, портрет работы самого Зубилова! — сообщила Аля.
— Да неужели! — удивился Алекс, не имевший понятия, о ком идет речь; фамилию художника, однако, запомнил, чтобы после поискать о нем информацию.
Алекс сунулся было в зал, на который указывал Ильич, но Аля взяла его под руку и потянула в сторону, к двери с табличкой «Малый Совнарком».
— В подвале народу меньше и музыка не такая громкая, — объяснила она. — Только осторожней, лестница крутая.
В «Малом Совнаркоме» оказалось на удивление малолюдно. Заняты были только три столика из дюжины. Алекс решил, что причина — в лестнице. Бегать по ней к стойке и обратно не очень приятно. А так, обстановка уютная, и музыка играет так, как нужно — создает приятный фон без необходимости напрягать голосовые связки. Но выяснилось, что бегать за пивом и закусками не придется. Едва они сели за угловой стол, как рядом, словно бы из воздуха, материализовался официант, похожий на гнома — невысокий, плотный и бородатый. Алекса удивило, что официант не принес меню и не стал ничего предлагать, а просто поздоровался и выжидательно уставился на его спутницу.