Так вот, об оплошности. Однажды Аля показала Алексу золотую медаль, которую она получила по окончании школы. Показала самым что ни на есть романтическим образом — ничего, кроме ленты с медалью на ней надето не было.
— А моя мама умерла на церемонии вручения аттестатов, — грустно сказал Алекс, если по кому и скучавший, то только по матери. — Взяла в руки мой аттестат, и умерла. Тромб.
— Твоя мама? — изумленно переспросила будущая звезда журналистики, у которой цепкая память сочеталась с вниманием к деталям. — Как это? Ты же говорил, что она погибла при взрыве машины…
Алекс мысленно ругнул себя за глупость и начал спасать положение.
— Я про тетю Тоню говорю, мать моего старшего брата Леши. Она мне была как мать и в детстве я называл ее «мамой». Так и привык, — вдохновенно врал он. — Надо отдать должное моему отцу. Он сумел не только сохранить хорошие отношения с тетей Тоней после развода, но устроил так, что наши семьи общались, причем искренне, без натуги. Если родители уезжали в отпуск, а меня по каким-то причинам взять с собой не могли, то я жил у тети Тони. Она меня тоже называла «сыночком», как и моего брата…
Слова были лживыми, а вот слезы на глаза навернулись натуральные и голос задрожал без принуждения. Аля обняла его и стала легонько поглаживать рукой по спине.
— Бедный, бедный мальчик, — шептала она Алексу на ухо. — Я все понимаю. Твоим родителям не было до тебя дела, если они предпочитали отдыхать отдельно от тебя, а тетя Тоня заменила тебе маму…
Алекс не выдержал и разрыдался в голос, чего с ним не случалось лет двадцать. Было стыдно — взрослый мужик, а разревелся при женщине, да еще и в самый неподходящий момент. Но хуже всего было то, что на пике эмоций ему захотелось рассказать Але всю правду о себе. Так захотелось, что чуть было не рассказал, еле сдержался. А что было бы, если бы не сдержался? Представить страшно!
Отношения с Алей пока еще не дошли до той степени близости, которая позволяет делиться самым неблаговидным из сокровенного. Да и вряд ли они вообще имели шанс до этого дойти. Аля позиционировала себя как убежденную противницу брачных уз и ярую чайлдфри.
— Журналистика — даме ревнивая, — говорила Аля. — Она ставит вопрос ребром — или я, или семья! Компромиссов быть не может!
Самому Алексу нравилась Алена, но не нравился статус ее родителей. Как-то не тянуло быть зятем завхоза и учительницы, хотелось получить от брачных отношений как больше выгод. Вот если бы отец Алены был бы профессором… Если бы, да кабы.
Общаясь с коллегами на курсах, Алекс еще сильнее убедился в том, что без блата в медицине далеко не продвинешься. При упоминании какой-нибудь важной фигуры сразу же следовало уточнение относительно родственных связей.