Внутренний люк шлюза со стуком захлопнулся, и я, проверив состояние атмосферы, поднял лицевой щиток, сложил гармошкой шлем – и сморщился от шума и вони. Воздух пах раскаленной электроникой, горелым железом и прадорами. Уловив наверху движение, я вскинул голову и увидел торчавшие из отверстий в потолке стволы. Естественно, без внутренней защиты тут обойтись не могло, но при мысли о том, почему именно сейчас оружие пришло в боевую готовность, у меня по спине побежали мурашки. Неужели те твари, что остались снаружи, вот-вот прорвутся? Бсорол прошел мимо, потом резко развернулся – и застыл передо мной.
– Убийцы часто возвращаются на место преступления, – сказал он человеческим голосом, без всякого акцента.
Странное гудение проникло в тело, пробирая до костей. Что-то мелькнуло в воздухе, и мой форс отключился. Пострадал и Грей: голем рухнул на пол, свернувшись в позе зародыша. Видно, тут поработало электромагнитное оружие. Бсорол протянул клешню, и я отшатнулся, но вместо того, чтобы схватить меня, эта клешня сомкнулась на чем-то рядом. Бсорол приподнял выше длинное змеиное тело.
– За то, что ты сделала, тебя надо сжечь, – проговорил первенец.
Эмоции в его словах отсутствовали, но, возможно, виной тому был переводчик. Рисс создали машиной, способной чувствовать боль, но только если сама того желала. Какой карой мог пригрозить ей Бсорол, кроме уничтожения? Да никакой. А смерть – слишком малая цена за то, что дрон сотворила с отцом первенца. Я молча стоял, глядя, как Рисс слабо извивалась в клешне Бсорола – вероятно, опять поврежденная, а прадор, открыв конец второй клешни, наставил на дрона атомарник.
– Прекрати. – Казалось, голос исходил отовсюду одновременно. – Положи Рисс на место.