Достав документ штатного состава новообразованной армии, Лапин горько усмехнулся. Похоже, оскудела Россия. Сколько орали, мол, солдат нам завсегда хватит, да ещё и останется. Хватит, как же! Личный состав – 41 400 человек, 249 орудий, 70 самолётов, 6 бронепоездов. Дальневосточная флотилия – 14 кораблей[7]. Вот и все наличные силы. Многие при таком неравенстве сил скажут, что удержаться невозможно. Правильно. Всё лето пытались держаться. Отбились, но это просто везение. Не в том смысле, что мы плохо воюем, нет. Просто китайские генералы пока не готовы к наступлению. Фактически они закончили проведение разведки боем. Лапин не обольщался отсутствием успеха у противника. Вражеская разведка лишь уточнила количество войск РККА. И сделала соответствующие выводы.
2
– На развилке поверни направо! – проорал мне Сарнов.
– Понял! – ору в ответ.
Вот чёрт, как шумно в броневике, или я устал? Да и шлем этот дурацкий. От лягушатников. Правильно отец говорил: если вещь хорошая, то и смотрится красиво. А это угребище… Только другой защиты нет, а головой о броню биться – увольте. Пару шишек набил и надел как миленький, хотя морду и ворочу.
Приказ выдвинуться к месту прорыва китайцев перебросил нас со станции Борзя (мы на ней даже не остановились) на Мациевскую. Там нам предписали сгрузиться на каком-то полустанке времён строительства КВЖД. Нет, номер у него был, сказали, только мне было не до того, тут же вылетел из памяти. Особую пикантность придало то, что он находился перед Мациевской.
– Ух, ни хрена себе… – Тельцов чисто машинально задрал будёновку почти на макушку. – Как же быть-то?
Остальные промолчали, но открывшийся вид никого не вдохновил. Пара небольших пакгаузов с чёрными от времени стенами из брёвен и домик (хотя подмывает назвать его будкой) из красного кирпича с мутноватыми стёклами. Перрон, сбитый из тёсаных досок, кое-где, на мой взгляд, тронутых гнилью. Да чуть в отдалении три бревенчатых избы. Две из них явно заброшены. А вот последняя содержится в исправности. И, судя по трубе, топят её по-белому.
– А где остальные? – донёсся до меня вопрос.
Повернувшись, я увидел крепкого, лет за пятьдесят мужчину, одетого в поношенную, но чистую форму железнодорожника. Смерил взглядом вопрошающего.
– Как началось, баб и ребятишек отправили к родне, подалее отсюда, – пояснил он отсутствие детей и женщин. – А мы с моей старухой уж как-нибудь.
У меня на языке вертелся вопрос насчёт строительства дороги, по возрасту он как раз подходит, но решил не влезать. Дело такое, хм, давнее, а вот спросить могут и сейчас, да.