Человек-Война (Бикбаев) - страница 47

— Батя! — с улицы от окна позвал хозяина молодой голос, — мамка обещала борща сготовить, готов?

Снип на голос быстро обернулся к окну, там со стороны улицы стоял молодой ополченец.

— Привет! — весело поздоровался он со Снипом, — а меня послали за вами, я тут остаюсь пленного сторожить, а вас в штаб зовут. Заодно и свежего поем.

— Некого охранять, — мрачно ответил сыну хозяин и кивнул на Снипа, — убил он его.

— Туда этой курве и дорога, — с искривившимся от злобы лицом как выплюнул слова ополченец, — знаем, чего они к нам прут, нас своими холопами хотят сделать, а вот хрен им!

— Дурак ты Василь, — махнул рукой отец и вышел из комнаты.

— Поможешь тело прибрать? — спросил Снип парня.

Вдвоем вынесли тело во двор, занесли в сарай. Снип колодезной водой из ведра омыл мертвому лицо, закрыл платком. В сарае хозяин молча уже стругал доски на гроб.

— Пообедаете с нами? — выйдя из сарая во двор, предложил Василь.

— Нет, — резко отказался Снип.

— Ясно, — нахмурился ополченец, — Батя вёл бандеровскую пропаганду, он Андрейку всегда больше любил. Брат мой старший Андрей добровольцем к нацгадам пошёл, служил там водителем БТРа, при атаке поста нарвался на гранатометчика. БТР сгорел. Брат с ожогами и двумя пулевыми в грудь в госпиталь. Выживет, жена его сообщила, мы им посылку и денег сколько смогли собрали и отправили. Так бы батя вам эти баксы в лицо кинул, а так для Андрея сбережет, часть внукам отдаст. У брата их двое мальчик и девочка. Сюда бы их забрали, да тут вон неспокойно как, а там хоть обстрелов нет.

— Идейный, брат, то? — хмуро спросил Снип.

— Идейный? — выскочил из сарая и закричал с искривившимся и злобным лицом хозяин, — Будешь тут "идейным", когда по городу наци ходят, что хотят то и творят, а у него семья, он то "добровольцем" пошел, что бы внуков моих не трогали.

— В Днепропетровске брат живет, и жена его оттуда, — шепнул Снипу, ополченец, — а там мрак, наци всех запугали.

— Будьте вы прокляты! — переведя дух, снова закричал хозяин.

— Кто? — глухо спросил Снип.

— Все! — желчно выкрикнул хозяин и ушел обратно в сарай стругать доски для гроба.

На улице по которой шел Снип часть домов были разрушены. Придавленные горем нежданной войны суетились возле развалин люди, им помогали разбирать завалы соседи и свободные от службы ополченцы. Вот один немолодой мужик заботливо как раненого перевязывает почти разрубленный осколком ствол яблони, крона дерева еще зелена и полна спелых плодов, а рядом чуть дымящиеся обломки бывшего дома, развалины мирной жизни. Мир рухнул, пришла война, но перевязанное дерево будет жить, будет, если его не сожгут при очередном артобстреле. Часто встречались вооруженные мужчины, некоторые из них недобро оглядывали вооруженного незнакомца, но увидев шагающего рядом Василя, приветливо кивали. В этом поселке где все друг друга знали, мародерства не было, а местные криминальные "кадры", давно сбежали, те кто остался вели себя "тише воды, ниже травы". Воровство, торговля наркотой, были мигом прекращены. Чича люто ненавидел наркоторговцев, в этом его полностью поддерживало большинство населения. Чтобы не лить лишнюю кровь, Чича вызвал к себе всех хорошо известных в поселке распространителей наркотиков и внушительно предупредил: "Станете толкать дурь, расстреляю!" А залетную группу бандитов, маскирующихся под ополчение, которые в первые дни безвластия попытались ограбить отделение банка, поселковую администрацию и магазины, только недавно собравшийся отряд Чичи после короткой перестрелки разоружил и вышвырнул из поселка. Главаря, попытавшегося "гнать понты" расстреляли перед строем уже разоруженных мародеров. Вообще, отметил Снип, цепко оглядывая улицы и встречных людей, в этом поселке был порядок, если можно назвать порядком военную разруху и попытки ее преодолеть. Небольшие магазины и кафе продолжали торговать, разрушенную целенаправленными ударами артиллерии систему водоснабжения компенсировали водой из колодцев, в немногочисленные многоквартирные дома воду на машинах подвозили в цистернах. Разрушенную электрическую подстанцию отремонтировали, но перебои с подачей света в дома все равно были постоянными. Люди? Да как везде и всегда приспосабливались. По инерции и въевшейся привычке ходили на свою работу, не зная, кто и как будет за нее платить, да и вообще нужна ли кому их работа и они сами. В условиях войны востребованы были только коммунальные службы, поселковая больница преобразованная в госпиталь и центральный ресторан где днем бесплатно кормили неимущих и потерявших жилье посельчан. Ни особого страха и ни какого патриотического "новоросского" воодушевления не ощущалось, было искреннее недоумение: "А за что? За что нас убивают, рушат наши дома и жизни, за что?" И постепенно нарастала лютая злоба: "Вы так, да?! Ладно! Слышите суки?! Ладно! Мы для вас уже не люди, да? Хорошо… Только поглядим ещё чья возьмет?!"