– Слышь, командир… – хлопнул себя по лбу Тенгиз. – А ты не забыл, что у фон Видена была… тьфу три раза… есть глупая привычка писать слова через два пробела?
– Забыл, – повинился Мирский. Выдохнул и снова набрал «Ледяная**синева».
Лэптоп издал мелодичный звон, и конверт открылся, демонстрируя содержимое. Видеофайл. Опять без надписи. И какой-либо сопроводительной записки.
– Смотрим? – оглянулся на замов Мирский.
– Вообще-то послание личное, – напомнил адъютант.
– Здесь нет никого, кому бы я доверял меньше, чем Иону, – отмахнулся полковник. – Впрочем, если кто-то опасается стать посвященным в некую опасную тайну – дверь слева. Без обид…
Как и следовало ожидать, никто не сдвинулся с места. А секундой позже Мирский дважды ткнул указательным пальцем в значок файла.
На экране появилось изображение, предположительно кают-компании. Слегка подрагивающая камера держала в объективе двоих молодых мужчин, примерно двадцати пяти – двадцати восьми лет. Приятной, даже киношной наружности блондина и совершенно заурядного, коих тысячи, шатена. Мужчины о чем-то оживленно беседовали (звук не транслировался), периодически поглядывая в камеру. Судя по жестикуляции блондина и насмешливому выражению на лице шатена – тема разговора не носила ни секретного, ни служебного содержания.
Примерно на третьей минуте записи позади них открылась дверь и в помещение вошла юная девушка. Вполне миловидная, если б не раскрашенные во все цвета радуги волосы. При этом их красили не локонами, а – каждую волосинку по отдельности, таким калейдоскопом они переливались при каждом движении головы. Девушка спросила что-то, получила в ответ два энергичных кивка и вышла… Чтобы вернуться буквально через минуту.
На этот раз в ее руках была какая-то странная посудина, отдаленно напоминающая самовар. Причем не столько формой, сколько материалом изготовления. Посудина буквально сверкала надраенными до зеркальности латунными боками. И в тот момент, когда ее поставили на стол перед мужчинами, камера зафиксировала отражение того, что находилось позади ее объектива. Искаженное, словно в аттракционе кривых зеркал, но вполне узнаваемое лицо Иона фон Видена. Всего лишь на мгновение. Потом в объективе возникла приближающаяся ладонь, темнота и… файл закончился.
– Кто-нибудь хоть что-то понял? – оглянулся на подчиненных Мирский.
– Мне показалось, что в «самоваре» был Ион, – неуверенно произнес Тенгиз.
– Был… – подтвердил полковник. – А еще?
Офицеры молчали.
– Евгений Константинович… – в голосе адъютанта звучало недоумение. – Извините, а что за форма была на парнях? Я вроде все типы знаю. А тут какое-то сплошное недоразумение. И в расцветке, и в эмблемах. Кино, что ли, снимают? Можно еще раз взглянуть?