А потом я обнаружила и сам Ловат-Стейси — огромное здание, господствовавшее над окрестностями. Именно благодаря его владельцу Рома и ее друзья и получили разрешение на раскопки.
Оно возникло неожиданно, и от удивления у меня перехватило дыхание. Над окружающим пейзажем, возвышаясь, господствовала огромная башня с воротами. Она состояла из центральной башни, укрепленной по обеим сторонам двумя еще более высокими восьмиугольными башнями с выступами. Ее злобная мощь произвела на меня впечатление. В башне проглядывали высокие узкие окошки. Через ворота я могла видеть высокие каменные стены. К воротам вела дорога, с обеих сторон, огороженная каменными стенами, поросшими мхом и лишайниками. Я была зачарована и в первый раз после смерти Пьетро перестала думать о нем хоть на несколько минут. В следующее мгновение я ощутила почти непреодолимое желание пройти по этой дороге, войти в ворота и посмотреть, что же там, на той стороне. Я даже сделала несколько шагов, но, ступив на дорогу, я увидела высеченные над воротами водостоки: ядовитые, жестокого вида существа — и заколебалась. Они как будто предупреждали о чем-то, и я вовремя остановилась. Не стоило входить в чужой дом только из праздного любопытства. Я вернулась в наш домик, полная впечатлений.
— О, Ловат-Стейси! — воскликнула Рома. — Благодарение Богу, они не построили этот дом прямо над виллой.
— А что эти Стейси, — спросила я, — они живут в этом доме?
— О да.
— Хотела бы я знать хоть что-нибудь о людях, которые могут жить в подобном доме.
— Я общалась с сэром Вильямом, стариком. Он — владетельный лорд, только он мог дать нам разрешение.
Милая моя Рома. Ничего я от нее не узнаю. Она видит жизнь только через призму своей археологии.
Но я нашла Эсси Элджин.
Когда еще только я начинала заниматься музыкой, меня послали в музыкальную школу, где одной из моих преподавательниц была мисс Элджин. Прогуливаясь по городку Ловат-Милл, находившемуся в миле или около того от раскопок, я встретила Эсси на Верхней улице. Некоторое время мы смотрели друг на друга в замешательстве, а затем она произнесла с обычным своим шотландским акцентом:
— А ведь это ты, малышка Каролина.
— Я уже не малышка, — ответила я. — А вы, конечно, мисс Элджин.
— И что же ты здесь делаешь? — поинтересовалась она.
Я рассказала ей. Она печально покачала головой, когда я упомянула Пьетро.
— Ужасная трагедия, — сказала она. — Я слушала его в Лондоне, в его последний приезд. Специально поехала на концерт. Какой мастер!
Она грустно смотрела. Я знала, она думала обо мне с тем сожалением, с которым учителя обычно думают об учениках, не оправдавших надежд.