— Что ж, надеюсь, он наконец станет счастливым, — сказала я. — Он много страдал. Что бы он ни натворил, ему было только семнадцать, и лишать его дома — слишком суровое наказание.
Миссис Рендолл фыркнула:
— Конечно, если бы Бомон был жив, Нэйпир не унаследовал бы ничего. Вот и соображайте.
Мне стало обидно за Нэйпира, хотя непонятно, какая могла быть обида за человека, который не понравился с первого взгляда; полагаю, все объяснялось моим чувством справедливости. Я решила, что сэр Вильям бессердечный отец, которого я была готова невзлюбить так же, как уже невзлюбила сына.
Я промолчала, и миссис Рендолл предложила пойти в классы поговорить с Джереми Брауном.
Классом в школе была длинная комната с довольно низким потолком. Как и в большом доме, в окнах свинцовые стекла, которые пропускали очень мало света.
Моим глазам открылась милая картина, когда миссис Рендолл без стука открыла дверь. За большим столом сидели девочки — среди них Эдит, — склонившиеся над работой. Была среди них и четвертая участница — Сильвия. Во главе стола сидел утонченной красоты молодой человек.
— Я привела к вам миссис Верлен, — очень громко произнесла миссис Рендолл, и молодой человек поднялся и подошел к нам.
— Это наш младший приходской священник, — продолжала миссис Рендолл, — мистер Джереми Браун.
Я пожала руку, протянутую мистером Брауном, чьи манеры были почти извиняющимися. Еще один, которому эта гранд-дама внушает страх, подумала я.
— Что у вас сегодня, мистер Браун? — спросила миссис Рендолл.
— Латынь и география.
Я заметила карты, разложенные на столе, и рядом — тетради девочек. Эдит выглядела счастливее обычного.
Миссис Рендолл хмыкнула и произнесла:
— Миссис Верлен намерена заниматься с девочками музыкой. Полагаю, по очереди, миссис Верлен?
— Думаю, это лучше всего, — я улыбнулась священнику. — Если вы не возражаете.
— О да… разумеется… конечно, нет, — сказал он, а в глазах Эдит я заметила восхищение.
Как легко юные выдают себя! Я поняла, что Эдит и Джереми Брауна связывает романтическое чувство, правда, пока еще робкое.
По справедливому замечанию миссис Рендолл, я настоящий сыщик.
Со следующего дня моя жизнь стала подчиняться расписанию. Ела я вместе с миссис Линкрофт, иногда за столом присутствовала Алиса; затем — уроки музыки у девочек, а иногда в приходской школе, где было даже удобнее, потому что я могла заниматься с девочками по очереди, пока остальные находились на уроке у пастора или Джереми Брауна. Следовало учитывать и Сильвию. Она была совершенно равнодушна к музыке, но трудилась с упорством, продиктованным, как я подозреваю, страхом перед матерью.