Виктор еще спал. Поневоле она подумала, что, скорей всего, когда он проснется, то вообще не заметит ее ухода. В последние дни их отношения напоминали сожительство двух соседей по коммунальной квартире или по странному социалистическому общежитию, в котором мужчина и женщина могут просто так жить в одной комнате.
Впрочем, оба уже давно не замечали, что они мужчина и женщина. Зина уже и думать забыла, когда Виктор прикасался к ней в последний раз. Но странное дело — ей и не хотелось этого. Она больше не таяла от его прикосновений. Сердце ее не замирало, сладко застывая в груди, стоило ему хоть случайно коснуться ее кожи. Она... не хотела его. Более того, его прикосновения стали внушать ей отвращение. И Зина делала все, чтобы Барг больше не прикасался к ней.
Все это означало молчать. Отстраненно смотреть в другую сторону и больше не встречаться глазами. Молчать о своих делах. Ничего не говорить о том, куда уходит и когда придет. В последние дни они почти не разговаривали друг с другом. А слова, которыми обменивались, можно было пересчитать на пальцах одной руки.
Они даже питаться стали раздельно. Больше не было совместных ужинов, которые готовил Виктор. А Зина вообще не готовила — не любила, да и не умела. Для нее проще было перехватить какой-нибудь бутерброд, чем торчать у плиты. Оба они ели вне дома. А того, что приносил Виктор, например, молоко, Зина терпеть не могла. Поэтому между ними росла пропасть, огромная пропасть. И заполнить ее ничего не могло.
И даже то, что они спали в одной постели, ничего не означало — повернувшись друг к другу спинами, каждый из них оставался в своем мире. И миры эти больше не соприкасались друг с другом.
Поначалу Зина старалась понять, как это произошло. Как это вообще происходит, что люди становятся абсолютно чужими друг другу. Но в последний момент произошло самое плохое — она вдруг почувствовала, что ее стало раздражать присутствие Виктора в ее комнате. И ничего поделать с этим она уже не могла.
Что ждет их дальше? Крестовская не хотела думать об этом. Будущее представало для нее темным облаком, всплывающим из-за горизонта и застилающим дневной свет. Она не понимала, что находится там, за этим облаком. И есть ли там, в этом будущем, Виктор. Думать об этом она не могла. Мысли ее были заняты расследованием, и Барга в них не было. Впервые в жизни не было!
И все, что оставалось в реальности, — только жалкие роли соседей по коммунальной квартире, не скандалящих, но и не разговаривающих друг с другом. И, уж тем более, делиться своими переживаниями им не было никакой необходимости — по одной простой причине: там, где равнодушие сменяет любопытство, слова оказываются не нужны.