Если бы кто-то сказал Зине еще месяц назад, что она будет сидеть за одним столом с Григорий Бершадовым, человеком, внушавшим ей какой-то благоговейный ужас, то, скорей всего, она бы просто рассмеялась. Однако часы судьбы изменили ход своих стрелок в полностью противоположную сторону.
Когда Бершадов заговорил о еде, Крестовская растерялась. Щекотливость вопроса заключалась в том, что еды в доме не было. Совсем. Вот уже несколько дней Зина перебивалась какими-то булками с чаем. Чем питался Виктор, она вообще никакого представления не имела.
Когда в то роковое утро, перед нападением, Крестовская решила отправиться к Гендрику, чтобы узнать место экспедиции Егорова, в доме закончился последний хлеб. На обратном пути она собиралась заскочить в булочную и купить что-нибудь на ужин, но в тот день в булочную Зина так и не попала. И после того, что произошло дальше, из ее головы просто исчезли все мысли о еде. Еда стала последним, о чем думала бы она — если, конечно, стала бы задумываться.
От Бершадова, разумеется, не укрылась ее растерянность. Крестовская просто поражалась, как он умеет читать ее мысли — ни один человек в мире не улавливал ее душевное состояние с такой чуткостью.
— Что в этот раз не так? — нахмурился Григорий, но не со злобой, а скорее, с интересом.
— Дело в том, что... Есть нечего. Нет у меня еды. Совсем. Я... не успела ничего достать. Из-за нападения, — промямлила Зина, подумав о том, что обязательно бы покраснела, если бы умела.
Но очередной пошлой банальности типа «ну ты и хозяйка, от такой женщины бы любой мужик сбежал» и прочей гадости не последовало. Это Крестовскую немного удивило.
— Ничего страшного, — улыбнулся Бершадов, прекратив хмуриться. — Этот вопрос мы исправим. Ты пока чайник поставь.
— Паршивая я хозяйка, — выдохнула Зина.
— Просто ты рождена для другого, — спокойно ответил Бершадов. — Отварить картошку любой дурак может. К чему тут ум?
Она просто потеряла дар речи от удивления, этот человек шокировал ее полностью! Он даже не произнес сакраментальной фразы «Так жить нельзя».
— Я сейчас приду, — просто сказал он. — Через полчаса вернусь.
Зина поплелась ставить чайник, по дороге на кухню впервые подумав о том, что за все это время даже не подумала о Викторе и об их мучительном разрыве. Но поражало ее другое.
Разумеется, Бершадов уже знал, что она рассталась с Баргом. Не мог не знать. Наверняка за ее домом постоянно следили его люди. И ему доложили, что Виктор ушел от нее с вещами. Однако Бершадов ни единым словом не упомянул об этом! Ни ехидства, ни сожаления — абсолютно ничего. И в голову Зины закралась очень странная мысль.