— Все истины, доказанные непреложными фактами, когда-то были предположением, — ответил Бершадов.
Он поднялся из-за стола. На языке Зины все время вертелся вопрос о том, где он живет, но она постеснялась спросить — это было бы уже серьезным нарушением субординации. А с таким, как Бершадов, шутки плохи. Поэтому Крестовская вовремя прикусила язык.
— Спасибо тебе за отличный ужин и приятную компанию, — доброжелательно улыбнулся Бершадов.
— Это тебе спасибо, — Зина неловко двинулась следом за ним.
— Тогда до ночи, — и, по-дружески пожав ее руку, Бершадов ушел, оставив Крестовскую наедине с собственными мыслями.
Мыслей было много. Убирая со стола и моя посуду, она все время думала об Игоре Егорове, об отце Григории, о событиях в Бесарабии, о грядущей войне, о странной и страшной политике Советского Союза, о которой нельзя говорить. Все в ее голове перемешалось и заварилось в какую-то жуткую кашу.
И только когда Зина легла в постель, потушила свет и натянула одеяло до подбородка, она вдруг поняла, что за весь вечер ни разу не вспомнила о Викторе и о его уходе. Это поразило ее настолько, что Зина растерялась. Неужели Барга действительно не было в ее мыслях? Это было к лучшему. И, выбросив из головы все это, Крестовская закрыла глаза.
Она спала до самого обеда, до двух часов дня. Проснувшись, решила все-таки сходить в булочную. А когда вернулась, то обнаружила под дверью записку и поняла, что нужно серьезно собраться, сконцентрироваться перед тем, что ей предстоит.
Ослепительно-белые лампы освещали тело, лежащее на столе в прозекторской. Вдыхая знакомый до боли запах формальдегида и прочих составляющих химраствора, который всегда использовался при вскрытии, Зина отдернула простыню. Напротив находился единственный санитар — проверенный ею еще со времен работы с Кацем. Именно ему предстояло записывать, вести протокол. Крестовская знала, что на него можно полностью положиться, и он не грохнется в обморок.
Она начала осмотр тела, одновременно диктуя санитару:
— Мужчина... Рост — 186 сантиметров... Вес — 72 килограмма... Возраст — 30—35 лет. Волосы черные. Предположительное время наступления смерти... Температура тела...
Совершая привычные движения, Зина думала о том, что отец Григорий был красив. Она никогда не видела его живым. Но сейчас понимала, что его необычная внешность очень сильно воздействовала на людей. В нем смешалось несколько разных кровей. Вся эта экзотичность его образа играла ему на руку. Зине было больно думать о том, что жизнь такого красивого мужчины оборвалась вот так внезапно и глупо.