Змей Сварога (Лобусова) - страница 152

— Конечно. И меч — это тоже славянский знак. Ищи в этом направлении.

— Не понимаю, почему он пытался уничтожить рисунок, — вздохнула Зина.

— Узнаешь это, узнаешь все, — лицо Тараса вдруг исказилось мукой, и он резко сорвался с места.

Вернулся минут через пять с тарелкой, на которой возвышались два огромных эклера, усыпанных сахарной пудрой. На ходу он уже дожевывал третий.

— К черту этого палача! — пробормотал с набитым ртом. — Пусть сам жует кефир с укропом, ирод!

Зина расхохоталась. Было смешно и необычно видеть Тараса счастливым. Но она больше не завидовала, зависть отпустила ее, у нее стало спокойно на душе. Поблагодарив Тараса, Крестовская покинула булочную.

Был поздний вечер, часов 10, когда она, сидя у себя в комнате за письменным столом, бесконечно чертила странные письмена в свете настольной лампы. Этими письменами были две татуировки убитого лже-священника. Змей, кусающий сам себя за хвост. Что он символизировал, какую таинственную бесконечность? И славянская руна с мечом.

Звонок раздался так неожиданно, что Крестовская подскочила на месте. Три звонка — значит, к ней. За дверью стоял Бершадов.

— Я получил информацию, — он был бледен как мел и, заходя в комнату, закрыл дверь так тихо, что Зина просто поразилась. — Мой проводник пропал.

— Как пропал? — охнула Крестовская.

— Исчез без вести, как и предыдущий агент. Происходит что-то ужасное. Я пришел сказать, что мы расстаемся недели на две-три. Я отправляюсь туда, в Бессарабию.

— Но это же опасно! — занервничала Зина.

— Я должен сам отыскать следы этого несчастного дурачка Степана Корческула.

— Как ты сказал? Степан Корческул? — Зина прислонилась к стене, чтобы удержаться на ногах.

Она так сильно изменилась в лице, что Бершадов остановился в дверях.

— Тебе знакомо это имя? — с подозрением спросил он.

— Конечно знакомо! Я знала девушку этого Корческула. Она была моей студенткой в мединституте, — быстро заговорила Зина. — Именно от нее я услышала про отца Григория впервые. Я знаю адрес, где они живут вместе.

— Надо пойти туда, не теряя времени, — заторопился Бершадов. — Уверен, она может многое тебе рассказать. Если развяжешь ей язык.

— Развяжу, — твердо ответила Крестовская, сжав кулаки, и Бершадов кивнул с каким-то странным удовлетворением. Зина его поняла. Он увидел, что она стала меняться, и это его радовало. И впервые в жизни не испугало ее саму.

— Хорошо, — сказал он. — Пойди туда, поговори с девицей. Связь будем держать так — в любое время суток ты приходишь в квартиру на Итальянском бульваре и оставляешь на столе в комнате для меня записки. Мне их передадут. Вот ключи.