Зина спрятала в сумочку маленький латунный ключик.
— Но до того, как ты пойдешь туда... — он как-то странно запнулся. — Я долго думал, стоит ли... Но потом решил, что ты имеешь право знать. Правда лучше, чем ложь, которая покрыта сахарной пудрой. От правды будет больно, но ты либо выдержишь, либо умрешь. И то, и другое хорошо. А ложь убивает, не оставляя на жизнь ни малейшего шанса. Поэтому вот, держи, — Бершадов протянул ей небольшой незапечатанный конверт без всяких опознавательных знаков. — Ты помнишь донос, из-за которого тебя уволили в институте?
— Конечно помню, — ответила Крестовская, удивленная этим странным поворотом в разговоре.
— Так вот: сначала этот донос попал ко мне. Он был написан от руки. Я подумал и решил дать ему ход. Перепечатал на машинке в трех экземплярах. Но поскольку с авторами таких доносов надо быть настороже, держать ухо востро, я решил выяснить, кто же это. И я выяснил.
— Кто? — спросила Зина, чувствуя какой-то неприятный холодок внутри. — Моя соседка, да?
— Возьми. Ты все поймешь сама, — и, сунув ей в руки конверт, Бершадов ушел, как всегда громко захлопнув за собой двери.
Зина раскрыла конверт. Первым ей на руки упал листок, вырванный из тетрадки, исписанный простым черным карандашом. Почерк был корявый, крупный, с большим количеством грамматических ошибок. Сразу как-то становилось понятно, что это писала женщина. К тому же без образования.
Значит, вот так и выглядит настоящий донос — тот самый, который попал в руки к Бершадову. Грязный, омерзительный, подлый... Внимательно изучив эту полуграмотную писульку, Зина снова заглянула в конверт. Там лежал еще один листок бумаги. Тот же самый почерк — не нужно было быть экспертом, чтобы определить, что писал один и тот же человек.
«Я, Макаренко Оксана Юрьевна, проживающая по адресу ул. Асташкина 2, кв. 8, пишу объяснительную записку насчет того, что опоздала на работу на Одесский ювелирный завод 8 января 1940 года потому, что была больна простудным заболеванием...»
Все в груди Крестовской оборвалось и рухнуло вниз. На работу — на Одесский ювелирный завод. Одесский. Ювелирный. Завод. Работница завода. Еще не дочитав до конца, Зина все поняла, и это понимание обожгло такой болью, словно в нее плеснули кипятком. Она поняла. Это было чудовищно. Забыв обо всем на свете, Крестовская рванула из дома.
Она бежала так быстро, что у нее разболелась грудь. К счастью, улица Асташкина находилась не так далеко, и очень скоро Зина достигла своей цели, добежав до нужного дома.
Квартира 8 находилась на втором этаже. В подъезде было грязно, свет с трудом освещал лестничную клетку. Зина не думала о том, с чем она войдет в эту квартиру, для нее важно было просто туда войти.