— Да уж, действительно, — улыбнулась Зина, — тяжело преодолеть свои пороки. И уж тем более — отказаться от золота.
— Похоже на обезьяну в бутылке, — улыбнулась Истратова. — Знаете, так ловят обезьян. Засовывают в бутылку орех. Обезьяна берет его, но вытащить наружу не может. Чтобы высунуть лапу, ей надо разжать ладонь и выпустить, оставить орех. А обезьяна настолько жадная, что ни за что не может это сделать. Так и сидит с лапой в бутылке в ожидании охотников.
— А сейчас подобные верования есть? — Зина внимательно смотрела на Истратову. — Может быть, секты, которые поклоняются змеям? Славянские?
— Я о таком не слышала, — профессор покачала головой, — но это вполне вероятно. С древних времен люди боятся змей, не понимают их. Если живут в местности, где много змей, они начинают их «обожествлять», пытаться задобрить молитвами и жертвоприношениями. Такие верования, как я слышала, характерны для населения берегов Днестра, так как там много змей. К примеру, есть одна интересная легенда. Когда Днестр переходила армия царя Дария, из реки поднялось огромное количество змей, и они не позволили захватчикам перейти реку. С тех пор змей считается одним из божеств Днестра. Но это всего лишь старинная легенда.
— Интересно, — Крестовская слушала очень внимательно.
— Есть еще старинная славянская легенда о змее Хаоса, с которым боролся Сварог. Его еще называют Змей Сварога. По легенде, эта борьба длится постоянно, и время от времени побеждают разные стороны. Иногда Сварог не может удержать своего змея в недрах земли, и тогда происходят кровавые, жестокие, разрушительные войны. А лидер, правитель, который пытается развязать такую войну, считается детищем Змея, его живым воплощением. Когда же на земле царит мир и благоденствие, значит, побеждает Сварог.
Зина задумалась. Разрушительные, кровавые войны... Тот, который пытается развязать эту войну... Похоже, Сварог проиграл, и змей уже появился среди людей. Только вот кто это? Гитлер? Сталин? А может быть, оба?
Зина тяжело вздохнула — как страшно, когда появляются такие мысли, но никому нельзя рассказать о них, даже самой себе.
— Вы извините, но сейчас у меня пара, — размышления Крестовская прервал голос Истратовой. — Если у вас есть еще какие-то вопросы, я готова рассказать вам потом. После пары.
— Нет, спасибо большое. Я не буду отнимать у вас время, — Зина поднялась со стула. — Вы и так рассказали мне достаточно.
— Рада, что смогла помочь.
Оказавшись на улице, Крестовская полной грудью вдохнула ледяной воздух. В голове у нее стало все более четко прорисовываться одно сооружение, некая конструкция, приобретавшая все более реальную форму. Это сооружение представляло собой психологический каркас той схемы спецоперации, которую придумал Бершадов.