Машина Черняховского следовала за машиной майора из штаба корпуса. Кажется, тот не очень уверенно ориентировался в обстановке.
Не успели проехать двух километров, как позади машины Черняховского разорвался снаряд. Один из осколков, пробив заднюю стенку машины и спинку сиденья, в спину навылет ранил командующего. Осколок влетел с такой силой, что еще после этого пробил правую руку водителя и застрял в приборном щитке. Старшина Виноградов, превозмогая боль, остановил вездеход.
Пороховой дым рассеялся, гитлеровцы больше не стреляли.
— Алеша, я ранен! — услышал порученец сквозь звон в ушах. — В левую лопатку…
— Товарищ командующий, сейчас…
Через минуту он уже бинтовал рану Черняховского.
Скрипя зубами, полузакрыв глаза, генерал смотрел в хмурое небо. Как знать, о чем думал он в эти минуты? Скорее всего о том, что вот теперь, когда он так нужен, фронт останется без командующего…
— Душа Алеша, я умираю…
Рана была большая. Комаров наложил несколько бинтов, стараясь остановить кровь. Радист тем временем связался со штабом фронта. Генерал-полковника Покровского известие потрясло. Он тут же позвонил по ВЧ командарму-3. Генерал Горбатов выехал на место происшествия и в пути встретил машину с командующим. Черняховского доставили в ближайший медсанбат. Врачи очистили рану, сделали перевязку, переливание крови, уколы…
Иван Данилович был еще в сознании. Густые брови его сдвинулись к переносице — так бывало всегда, когда он принимал важное решение. Попытался что-то сказать, но голос прервался.
— В госпиталь… очень плохо… — скорее угадал, чем расслышал, склонившийся Комаров.
— Товарищ командующий, врачи говорят — все будет в порядке! — ободрил он, чуть не плача.
Черняховский обессиленно закрыл глаза. Его положили в санитарную машину.
Весть о ранении командующего быстро облетела войска фронта. Пропуская машину с ним, останавливались колонны войск, направлявшихся к переднему краю.
Комаров не верил, что смерть может настигнуть Ивана Даниловича. Сколько раз она миновала его! И неужели сейчас, на пороге окончательной победы…
Но рана оказалась смертельной. На пути в госпиталь Черняховский скончался.
«Не хочу умереть в постели, предпочитаю погибнуть в жарком бою», — сказал он как-то. И умер именно так.
Глядя в спокойное лицо командующего, Комаров думал: почему он так назвал его — «душа Алеша»? И вдруг вспомнил, что так обращался к своему адъютанту любимый Иваном Даниловичем русский полководец Багратион. Багратион умер на руках у Алеши Алферова. Горло Комарова сжала спазма…
Санитарная машина с телом командующего шла уже не в госпиталь, а к командному пункту фронта. Там ее встретил воинский эскорт. К полудню стали прибывать многочисленные делегации от войск, чтобы отдать последний долг выдающемуся полководцу.