И вдруг они — Чесноков и Данилова — одновременно изменились в лицах, будто разом догадавшись об одном и том же. Краска досады бросилась в лицо Чеснокова, на покатом, с глубокими залысинами лбу выступил обильный пот. Он засуетился, пытаясь овладеть собой, зачем-то прощупал все карманы на пиджаке.
— Да собрание же совсем не подготовлено! — наконец сообразил он. — Я так и доложу руководству.
И, не глядя по сторонам, направился к выходу. Данилова, помедлив, тяжело оторвалась от стула и пошла следом. Вид у нее был предельно испуганный. За нею тащилась, опустив голову, Старикова. Не глядя друг на друга, словно стыдясь чего-то, учителя потянулись за нею. Из выпуклых глаз «блаженной Маши» катились крупные слезы. «Да что же это такое? Да что же это такое?» — вопрошали эти глаза.
Светка казалась страшно разочарованной, словно в воду опущенной — вот-вот разревется. И, поверьте, мне стало жалко ее — я сам не ожидал от себя такого. Как бы разозлилась Светка, узнай она об этом, ух как бы она рассвирепела! Но она не узнает никогда, ибо вряд ли у меня возникнет желание хоть однажды пооткровенничать с нею. Так же, как и у нее со мной.
В отличие от Светки, Сашка Моряков не выглядел смирившимся, опустившим руки. Жесткая усмешка, оттянувшая в сторону правый уголок его полных губ, как бы предупреждала, что не все еще кончено, наоборот, — все только начинается, уж он, Сашка, позаботится об этом. Сашка даже приостановился, словно намереваясь высказать нам все это, но передумал и вышел вместе со всеми. Спортзал опустел. Мы остались одни.
— Слушайте, а что же стряслось-то? — глупо и радостно ухмыляясь, спросил Герка. — Почему все так кончилось-то? Я думал, нас выкинут из школы, как миленьких…
— Ничего себе миленькие, — облегченно рассмеялся Васька, возбужденно подергивая плечами, будто пиджак вдруг стал тесным ему. — Ничего себе миленькие. «Блаженную Машу» чуть кондрашка не хватила.
— А все-таки, все-таки? — спрашивал Герка, обращаясь главным образом к Юрке, но Юрка как будто и сам толком ничего не понимал.
— Какой ты тупой, Герка, — засмеялась Галка. — Ну да так уж и быть: проясню я тебе, коли своего ума не хватает. Кто-то подсунул тетрадь с поэмой в роно. Кто? Да от товарища Морякова, говорят. От Морякова?.. Ну и завиляли хвостиками… Уяснил?
— Ах вот оно что! — изумился Герка, наклонив голову к левому плечу. — Ну и ну… А кто ее подкинул-то? Тетрадь-то?..
— Ну, этого я пока не знаю, — ответила Галка. — Только догадываюсь.
Я хотел сказать кто, да что-то остановило меня, что-то подсказало, что делать этого не следует. Светка уж и так наказана. Она еще сильнее накажет себя, если не признается, что подкинула тетрадь: кто-то же и еще, кроме меня, догадается об этом, а там догадаются и другие, и ежели у тебя еще не совсем потеряна совесть, то жить тебе станет тяжеловато.