Медленно падал крупный снег. Соболев не сразу заметил, что Тоня — впервые за целый день — взяла его под руку. Значит, все тип-топ. Только бы не испортить впечатления.
Клуб был новый, просторный, но холодноватый. К потолку прилепились бледные плафоны дневного света. Тоня, покраснев, познакомила Соболева со своими подругами. Он незамедлительно сравнил каждую из них с нею — она была самая красивая. Это безоговорочно. И не только среди подруг. Во всем клубе.
После общего — кто во что горазд — танца объявили «дамский вальс». И в это-то самое время Соболев и заметил, что на лице Тони появилось беспокойство. Ее взгляд уперся в кого-то, стоявшего за его спиной.
«Спокойно, — сказал себе Соболев. — Ты же догадывался об этом». И, словно ненароком, обернулся. В дверном проеме стоял высокий широкоплечий парень и пристально смотрел на Тоню. «Ого! — подумал Соболев. — Вот это верзила!»
— Тонечка, — обратилась одна из подруг. — Можно потанцевать с Советской Армией?
— Можно, — машинально ответила Тоня, явно смущенная чем-то.
— Посмотрите, пожалуйста, налево, — сказала девушка Соболеву, когда они вошли в круг танцующих. — Туда, где магнитофон.
— Пожалуйста, — в тон ей отозвался Соболев.
Он увидел того же парня, который только что стоял в дверях, а теперь отошел в сторону. Парень был широкогруд и, вероятно, силен, как бык. И он внимательно изучал его, Соболева. Валентин отвел взгляд.
— Вам все ясно или требуются пояснения? — спросила подруга.
— Обстановка ясна.
— Ну и как? Только по-честному?
— Никак.
— Самое интересное, — сообщила подруга, — что он каждое утро крестится двухпудовой гирей.
— Нет, — возразил Соболев. — Самое интересное не это.
— Ой! А что же?
— А то, что в вашем селе слабо поставлена антирелигиозная пропаганда. Молодой парень, наверное, комсомолец, крестится, и никто не бьет тревоги. Где общественность? Где комсомол?
— А вы остроумны, — милостиво одобрила подруга. — Но самое интересное в том, что он чемпион области по боксу во втором среднем весе.
— А я чемпион по самбо.
— Можно мне ему сказать об этом? — восхитилась подруга. — Ой, что бу-дет!.. Вы не расстраивайтесь, никто вмешиваться не станет. У нас так принято…
Вальс кончился.
— Возвращаю живого и невредимого, — кротко сказала подруга Тоне.
«Провокаторша, — подумал Соболев. — Но что же делать? Может быть, дать ходу? Пусть без меня решают свои сердечные проблемы».
Незаметно, стараясь ничем не выдать своей тревоги, он стал наблюдать за парнем. Славно скроен паренек, на совесть. Но ведь и он, Соболев, не шилом сработан. И за ним не заржавеет…