— Вы по моему звонку? — убито спросил он, страдая, что теперь ему надолго придется оторваться от стола, от стопки бумаги.
На него посмотрели с любопытством, словно ожидали увидеть совсем другого, должно быть, более солидного, человека.
— А это вы звонили?
— Да, я. Как вы меня разыскали? Я же не оставил вам своих координат.
— Ну, узнать адрес по телефону — пустяки.
— Но я же и телефона не оставил! — упрямился Кусов, сам не понимая почему и загораживая проход в квартиру.
— Да позвонили же… Пройти разрешите?..
Заранее извинившись за беспорядок, Кусов провел мужчин в свое логово. По пути он осторожно поинтересовался, чем была заколота девушка. При этом его покорежило — он представил себя в шкуре убийцы. Ничего более омерзительного, чем это, он не испытывал еще в своей жизни.
— А вы не знаете — чем? — чуть недоуменно спросили у Кусова, и он с необыкновенной чуткостью к любому слову ли, жесту ли, неожиданно ощутившейся в нем, понял, что эти люди, возможно, его же и полагают убийцей. «Убивцем», — вдруг поразило древнее слово. Убивцем, решившимся на повинную. Он едва не разразился злым и радостным смехом. Все кипело внутри его, подначивало, звало к какому-то немедленному и активному действию. Он спросил настойчиво:
— Шилом?
— Так точно.
— Я так и знал. Ах, он сволочь! Ну, погодите же!..
На него взглянули как на чокнутого. Он поведал им все: как стоял у окна, потрясенный очередным отказом из редакции, как появились в сквере старушки-шепотушки («да вон они и сейчас там и даже, кажется, тоже вам звонили»), как подкатили коричневые «Жигули», как из стоматологической поликлиники вышла удивительно стройная девушка с тяжелыми каштановыми волосами… А номера у автомобиля были заляпаны снежками. И антенна верхним концом притянута к нижнему, этак пижонски сложена вдвое наподобие жокейского хлыста…
Затем Кусов наблюдал, как фотограф снимал отпечатки протекторов коричневых «Жигулей» на примятом сугробике у поребрика, как что-то уточнялось и измерялось, слушал, как старушки гимназистки, вежливо поправляя одна другую, подробно излагали почти то же самое, что изложил он несколькими минутами раньше, слушал и наблюдал, но пребывал при этом как бы в совершенно другой реальности, в другом измерении. Что-то слоилось, исчезало и наплывало перед глазами и в душе, никак было не уловить что-то… Кем была о н а? А о н?.. Какое бы счастье принесла о н а в дом какого-нибудь нормального парня… Ах, не то, не то-о!..
Надо бы поскорей за стол. Пусть начнут действовать и говорить персонажи. Только словом можно докопаться до истины. Только им, и ни чем иным. Сперва было слово. Слово одухотворило дело. Только одухотворенное словом дело имеет смысл.