Эмиль снял трубку тут же, словно нарочно сидел у телефона — в голове Ирины Петровны мелькнула даже сумасшедшая мысль, что он просидел у телефона всю свою жизнь, — и когда заговорил, то что-то давнее, хорошее и в то же время такое тревожное опять нахлынуло на нее, что она вдруг испугалась, что позвонила, рискнула спугнуть то, что осталось у нее от прошлого и чем надо было, наверно, дорожить. Предстоящий разговор страшил ее.
В голосе Эмиля, глуховатом и запинающемся, звучала радость. Будто он долго-долго ждал чего-то, терпеливо надеялся на что-то, и вот наступил такой момент, когда это «что-то» вполне могло сбыться.
Поначалу разговор пошел кое-как, шарахаясь от вопроса к вопросу, один ненужнее другого, но постепенно выровнялся, и наконец наступил тот миг, от которого в подобных разговорах зависит все — когда надо заговорить о главном. Ирина Петровна почувствовала это и так ослабела от робости, что поспешила повесить авоську с хлебом на крючок под телефоном, чтобы не уронить ее.
Должно быть, и Эмиль жил сейчас теми же ощущениями. Он замолчал. В трубке прослушивалось его напряженное сипловатое дыхание. Неожиданно Ирине Петровне захотелось ободрить его, обласкать каким-нибудь словом, намекнуть, может быть, какие они дураки были когда-то…
Но Эмиль вдруг спросил с затаенным торжеством в голосе:
— А ты знаешь, ведь я твой должник?..
Ирина Петровна сникла еще сильнее. «Зачем?» — едва не пробормотала она, но вовремя остановила себя, поняв, что Эмиль нисколько не изменился, что жизнь, очевидно, ничему не научила его, что он для того только и выжидал все эти годы, чтобы поразить ее этим вопросом, чтобы насладиться произведенным эффектом — давно взлелеянным, давно прочувствованным.
— Знаю, — ответила Ирина Петровна, удивляясь нахлынувшему на нее равнодушию и желая поскорее прекратить этот совершенно ненужный, совершенно лишний разговор.
— Что ты… знаешь? — растерянно спросил Эмиль.
— Ах, Эмиль, Эмиль! — усмехнулась она. — Да, конечно же, ты скажешь, что до сих пор не показал мне чубушник Лемуана. Для этого ты сидел у телефона?..
Не дожидаясь ответа, она положила трубку и вышла из будки, не забыв прихватить авоську. Вот и все. И все волнения, и все надежды. Но, как ни странно, Ирина Петровна испытывала и некоторое облегчение, будто стряхнула с души какой-то грех.
Дождик все сеялся и сеялся. Бывшая дворничиха, принявшая теперь облик классической Бабы Яги, все еще поджидала Ирину Петровну. Ну, что же, надо удовлетворить любопытство старой, а заодно, может, и выведать что-нибудь про бывшую закадычную подружку Верку. Она, помнится, развелась со своим благоверным много раньше, лет шесть назад, будет о чем поговорить…