— Дорогу-то домой помнишь? — участливо полюбопытствовал Дубинкин, окинув меня хозяйским оценивающим взглядом.
— Помню.
— Сейчас забудешь, — пообещал он и влепил в мой лоб щелбан.
Щелбан стерпеть не больно, но обидно. Будто Дубинкин считал тебя недоумком, и ты, если стерпишь, как бы согласишься с ним. К тому же я находился под впечатлением общения с Диной Лосевой и просто не способен был по достоинству оценить габариты Дубинкина, устрашиться их.
— Дурак ты, — довел я до сведения этого дуролома. — И нет надежды, что поумнеешь.
— Сила есть, ума не надо, — покладисто ухмыльнулся он и так смазал меня по челюсти, что едва не вышиб ее из суставов.
Я незамедлительно ответил тем же. Я дрался как во сне, как отлично выдрессированное существо. Я ловко уклонился от сокрушительных боковых, и кулачища Дубинкина забухали в стену, я присел, и Дубинкин сшиб подставку для географических карт, а я в это время всадил кулак в его живот. Но эта образина совсем, кажется, не способна ощущать физическую боль. Впрочем, и я сейчас не воспринимал ее тоже. Мне все равно.
Какая-то догадка начала проявляться в моей голове. Тревожная догадка, смутный сигнальчик о некоем неблагополучии. Но задуматься всерьез мне некогда. Левый глаз мой видел уже одной половинкой. Вторую половинку будто прикрыло плотной черной шторкой.
И на морде Дубинкина не все было хорошо: подбит глаз и тоже левый, из носа сочилась кровь. А затем последовало такое, что решительно склонило чашу весов в мою пользу: Дубинкин швырнул в меня всю тяжесть своего разъяренного тела, но я сумел увернуться, и он вклинился между парт. Он возился меж них, как мамонт в охотничьей яме.
— Съел? — переведя дух, поинтересовался я.
— Уберите его! — неизвестно кому завопил он. — А то его ни одна больница не примет!
— Придется мне еще раз уделить тебе внимание, — усмехнулся я. — Манеры твои, сэр, нуждаются в более тщательной отделке.
Страшно рыкнув, он рванулся ко мне. Раздался громкий треск разрываемой плотной ткани, ошеломив и Дубинкина, и меня. Одна половинка пиджака сползла с его плеча. Это так озадачило Дубинкина, что ясно — сегодня у него не будет больше желания махать кулаками. Можно удалиться с достоинством.
Я отправился в уборную смыть кровь, и тут в моей голове четко и резко оформилась та самая догадка. Мне стало понятно, почему веселились Дина и ее подруга, куда и зачем выходил рыжий парень. Да, все подстроено было: и объявление «дамского вальса», и приглашение меня Диной. Они знали, чем для меня это кончится. И не ошиблись.
Не заходя в уборную, я вернулся в зал и встал у дверей, на самом виду. Пусть полюбуются, кто хотел этого, как меня разукрасили. А я полюбуюсь, как они любуются. Я увидел, как важная девчонка, узрев меня, толкнула локтем рыжего парня, а затем и Дину. Те глянули, изумились — тому, должно быть, что я остался жив, — и покатились от смеха.