— Н-ну, — вяло проговорил лейтенант, обращаясь ко всем нам. — Рассказывайте.
— А про что? — Галка уставила на лейтенанта предельно чистые, предельно доверчивые глаза. — Вы бы нам что поведали. А вам часто приходится самим погибать, а товарищей выручать?
Раздражение опять тронуло бледное лицо лейтенанта. Петухов так подскочил даже.
— Ну ты! — взъелся он. — Ты тут не подначивай. Тоже мне Аркадий Райкин.
— Райкина знаете? — удивилась Галка. — Ко-ко-ко!..
— А вот я тебя сейчас утихомирю, — сержант направился к Галке, одергивая свой кургузенький кителек. — Я тебя сейчас в одиночку. А после к врачу. Освидетельствуем, какая ты девушка.
Я заметил, как дернулся Юрка, как побелело от напряжения его скуластое лицо. Я придвинулся к нему поближе, чтобы он не сорвался и не натворил глупого.
Галка схватила ведро, стоявшее в углу под веником. Петухов, споткнувшись на ровном месте, растерянно остановился.
— Ну что же ты. Петушок Золотой гребешок? — дразнилась Галка. — У-у! Дотронься только. Я тебя таким одеколончиком надушу — за неделю не отмоешься.
— Отставить! — закричал лейтенант. — Петухов, оставь ее! А ты!.. Поставь ведро, где стояло.
И тут я увидел, как Данила Петрович, хватаясь за сердце, пополз по стене. Никогда в жизни не наблюдал я таких серых землистых лиц, какое у него было в этот момент. А ободки век стали розовыми. Я бросился к Даниле Петровичу.
— Явление второе, — недоверчиво усмехнулся лейтенант, перегнувшись через барьер. — Петухов, плесни на него из графина.
Петухов, подхватив графин с водой, выкатился из-за барьера и плеснул в лицо Данилы Петровича. Данила Петрович тяжело дышал, широко разевая рот, и глядел перед собой бессмысленно, стеклянно.
— Скорую, что ли, вызвать? — пробормотал лейтенант. — А, Петухов?
Тот уже говорил в телефонную трубку, объясняя кому-то, что случилось, и, следуя, видимо, чьему-то совету, привстал и широко распахнул форточку.
В ожидании «скорой» все молчали. Наконец вошли женщина врач и санитар с носилками. Врач пощупала пульс, лицо ее стало строгим. Быстро достала она из чемодана ампулу и шприц. Ввела содержимое шприца в руку Данилы Петровича. Затем легонько, но настойчиво пошлепала его по щекам. Щеки медленно порозовели.
— Положите его на носилки, — сухо приказала врач. — Осторожнее!..
Строгая и настороженная, осуждающе поджав губы, она вышла. Санитар и Витька вынесли Данилу Петровича. Обратно Витек не явился, но ни лейтенант, ни Петухов не обратили на это никакого внимания. Похоже, им осточертела возня с нами, не верили они, наверно, ни в какой притон, ни с развратом, ни без разврата.