— Помните, я ваш должник.
— Вы уже выплатили большую часть долга.
Чейз покачал головой:
— Прошлой ночью я сглупил, и, не будь вас, кто знает, чем обернулась бы к утру моя глупость. Можете полностью располагать мною, Шарп, не забывайте об этом. Вот увидите, мы еще встретимся.
— Надеюсь, сэр.
И Шарп спустился со скользких ступеней. Его ждала дорога домой.
Потрепанные и окровавленные после ночной потасовки матросы пребывали в превосходном расположении духа. Хоппер — боцман, который так доблестно сражался с телохранителями Панжита, — помог Шарпу взобраться на баркас. Лодку украшали яркие красные полосы вокруг планширов. Красной краской были обведены даже белые ручки весел.
— Позавтракали, сэр? — спросил Хоппер.
— Ваш капитан не дал мне пропасть.
— Второго такого нет. — Голос Хоппера потеплел.
— Вы давно знаете Чейза? — справился Шарп.
— Он был тогда не старше мистера Коллиа. — Боцман мотнул головой в сторону мальчишки лет двенадцати, который сидел рядом с ним на корме. После того как баркас благополучно доставит Шарпа на «Каллиопу», юному мичману было поручено пополнить запасы выпивки из личного погреба капитана Чейза. — Мистер Коллиа, — продолжил боцман, — на этом баркасе за главного, верно я говорю?
— Так точно, сэр, — отвечал мальчишка звонким голосом, затем протянул руку Шарпу. — Гарри Коллиа, сэр.
Юному мичману не было нужды добавлять это «сэр», ибо его ранг был равен сухопутному званию Шарпа, но Шарп был старше и к тому же являлся другом капитана.
— Мистер Коллиа тут за главного, — повторил Хоппер, — поэтому, сэр, если он скомандует на абордаж, придется нам идти на абордаж. Мы должны беспрекословно ему подчиняться, верно, мистер Коллиа?
— Как скажете, мистер Хоппер.
Команда скалила зубы.
— Чтоб я больше не видел этих ухмылок на ваших рожах! — рявкнул боцман и смачно сплюнул за борт коричневую от табака слюну. Отсутствие двух передних зубов позволяло ему с блеском проделывать этот трюк. — Так вот, сэр, — боцман посмотрел на Шарпа, — я служу капитану Чейзу с тех пор, как он сам был мальчиком на побегушках. Вместе мы захватили «Бувин».
— «Бувин»?
— Лягушачий фрегат, сэр, тридцать две пушки. Мы были на двадцативосьмипушечном «Спрайтли», и через двадцать две минуты фрегат был наш от первой до последней пушки, а кровь стекала в шпигаты! Придет день, мистер Коллиа, — боцман сурово посмотрел на мальчишку, лицо которого почти терялось под треуголкой, слишком большой для его головы, — и вы станете за главного на корабле его величества, и тогда вашим долгом будет колошматить лягушатников со всей мочи.