Теперь на шкафуте и поваленной грот-мачте толпилось уже три десятка французов, но выстрел каронады разнес врагов в клочья. Единственный оставшийся в живых захватчик спрыгнул на палубу «Пуссели», но подоспевший Задира рубанул его топором между ногами. Такого вопля Шарпу не довелось слышать за весь этот день. Французский офицер без шляпы и со следами пороха на лице повел французов в новую атаку. Задира выбил саблю из рук офицера и с такой силой заехал ему в лицо кулаком, что противник отлетел назад. И тут на французов с воплями обрушились британские канониры.
Пушки внизу продолжали греметь, терзая и калеча деревянные борта кораблей. Капитан Чейз сражался на открытой палубе, возглавив матросов, защищавших корму. Морские пехотинцы Ллуэллина отвоевали сходни и с мушкетами в руках охраняли рухнувшую мачту. Успевшие перебраться на палубу «Пуссели» французы оказались в ловушке. Задира размахивал топором, резкими и точными ударами круша неприятеля направо и налево. Шарп удерживал противника под сходнями у борта. Француз бросился на него с саблей в руках, но не смог отбить ответный выпад и, прочтя свой приговор на суровом лице красномундирника, рухнул за борт. Волна качнула корабли, на миг их корпуса прижались друг к другу — снизу донесся вопль. На шкафуте кипел яростный бой, и никто не обращал внимания на стоны попавших под огонь каронады французов. Чтобы вывести пушки «Пуссели» из строя, офицер в очках подбирал и выбрасывал за борт прибойники, пока в голову ему не вонзился топор, брошенный рукой Задиры. После этого ярость сражающихся немного утихла. Возможно, британцы расслышали крик Чейза, велевшего им остановиться. Оставшиеся в живых французы сдавались.
— Забрать у них оружие! — велел капитан.
Пленных французов отвели на корму.
— Внизу они мне не нужны, — заявил Чейз, — чего доброго, натворят там бед, а здесь из них выйдут неплохие мишени. — Заметив Шарпа, капитан прищурился. — Ну и как, понравилось воевать со мной?
— Да уж, денек выдался жаркий, сэр, — отвечал Шарп. Затем махнул рукой Задире. — Ты спас мне жизнь, — произнес он.
Чернокожий гигант удивился:
— Да я и не заметил вас, сэр!
— Ты спас мне жизнь, — упрямо повторил Шарп.
Задира торжествующе рассмеялся:
— Сегодня мы им задали! Смотрите, почти никого не осталось!
— Ничего, на наш век еще хватит, — промолвил Чейз, затем сложил ладони у рта и прокричал: — Все к пушкам! Живо! Мистер Коллиа! Вы весьма обяжете меня, если поищете запасные прибойники и банники. Все к пушкам!
Словно кулачные бойцы, что отдали поединку все силы, но ни один не желал признавать поражения, два корабля насмерть вцепились друг в друга. Шарп вместе с Чейзом забрался на шканцы. К западу кипел бой, там сражалось не меньше дюжины кораблей. К югу — еще столько же. Океан был усеян обломками. Корабли с молчащими пушками, лишившись мачт, тихо дрейфовали от места сражения. Пять или шесть пар сцепились, как «Пуссель» и «Ревенан», продолжая обстреливать друг друга. Громада «Сантисима Тринидада» лишилась фок-мачты и половины бизань-мачты, но ее продолжали атаковать британские линкоры. Завеса порохового дыма протянулась на добрых две мили. Небо на северо-западе темнело. Некоторые французские и испанские корабли не осмеливались вступить в бой и обстреливали противника издали, рискуя попасть в своих. Самые тихоходные британские линкоры только вступали в сражение и открывали орудийные порты, готовясь добавить свою долю смертоносного металла в общую бойню.