Последний из стоящих на якоре кораблей отличался от других изящностью линий, и Шарп, повидавший многое за время путешествия из Индии, узнал в нем судно французской постройки, одно из тех, что были захвачены у врага при Трафальгарском сражении. Работавшие у помп матросы выпрямились, вглядываясь в проходящий мимо фрегат. Присмотревшись, Шарп разобрал начертанное на корме название — «Пуссель». Сердце его дрогнуло. «Пуссель»! Это же тот корабль, на борту которого он был при Трафальгаре! Тот, что попал в руки его друга, Джоэля Чейза! Только вот оставался ли еще Чейз капитаном, служит ли теперь на «Пуссели» и вообще жив ли — Шарп не знал. Знал только, что они с Грейс познали счастье на борту судна, окрещенного французскими корабелами в честь Жанны д’Арк, Орлеанской девы. Он хотел помахать кораблю, но тот стоял слишком далеко, чтобы узнать кого-то на палубе.
— Добро пожаловать, джентльмены, — приветствовал гостей капитан Сэмюелс, темноволосый, седой и хмурый морской волк. — Лейтенант Данбар покажет вам каюты. — Он недовольно посмотрел на Шарпа, все еще глядевшего в сторону «Пуссели». — Я что, уже утомил вас, лейтенант?
— Извините, сэр. Просто я был на борту того корабля.
— «Пуссели»?
— Не она ли, сэр, взяла «Ревенан» при Трафальгаре?
— И что с того? Там брать было можно — только руку протяни. — В словах капитана Сэмюелса прозвучала зависть человека, которому не посчастливилось драться вместе с Нельсоном.
— Вы были там, сэр? — спросил Шарп, зная, что своим вопросом задевает капитана за живое.
— Я не был, но ведь и вы тоже там не были, лейтенант. А теперь окажите любезность, приняв к сведению следующее. — Далее он перечислил правила поведения, заключавшиеся в том, что на корабле не дозволялось курить и лазить по вантам, но вменялось в обязанность приветствовать квартердек. — Принимать пищу будете в офицерской столовой и очень меня обяжете, если ваше присутствие не помешает экипажу. Я выполню приказы, но это не значит, что они мне нравятся. Я высажу вас на берегу в безлюдном месте и буду рад как можно быстрее увидеть ваши спины и вернуться к настоящей морской работе.
С этими словами капитан развернулся и ушел.
— Приятно чувствовать, что тебе рады, — пробормотал Лависсер.
Шарп посмотрел за корму, но «Пуссель» уже растворилась в темноте. Она ушла, а он снова отправлялся куда-то. То ли на войну, то ли для того, чтобы предотвратить войну, то ли навстречу предательству и измене — это не имело значения, потому что он был солдатом.
А вот оружия у солдата не было. На борт «Клеопатры» Шарп поднялся всего лишь с положенной званию саблей. В ответ на жалобу Лависсер заверил, что всем необходимым его обеспечат в Вигарде.