Наступающий батальон дал залп.
Британцы выждали, пока датчане выйдут из леса, и только тогда ударили по врагу. Пули расщепляли стволы, срезали ветки, ввинчивались в тела и ударяли по прикладам мушкетов. Удивительно, но ни одна не задела Лависсера.
— Огонь! — кричал он по-английски. — Огонь!
Большинство датчан не обращали на него ни малейшего внимания. Предвкушая победу, они выбежали на открытое пространство и оказались вдруг перед растянувшейся за канавой, шагах в пятидесяти, линией красномундирников. Блеснули на солнце и опустились шомпола. Пробежали по траве огоньки от упавших на землю пыжей. За выпрямившимися солдатами мелькнул офицер в надвинутой низко треуголке. Уткнулись в плечи приклады. Только теперь ополченцы осознали опасность, и те, кто уже зарядил мушкеты, навели их на британцев. Другие, пробежав вперед, поняли, что оторвались от своих, и остановились в нерешительности. Атакующие потеряли строй, а противник готовился дать второй залп.
— Взвод, огонь! — скомандовал британский офицер, и Шарп, схватив за руку растерявшегося Йенса, упал вместе с ним на землю.
— Что? — запротестовал датчанин.
— Пригнись! — рыкнул Шарп.
Первый взвод дал залп, и тут же за ним второй. От грохота выстрелов заложило уши. Грязно-серый дым скрыл стреляющих. Пули зашлепали по сбившимся в беспорядке ополченцам. Шарп уткнулся лицом в траву. Залп следовал за залпом, и каждый посылал по пятьдесят пуль в смятенных, оторопевших датчан. Шарп, впервые оказавшийся под огнем британской пехоты, лежал, не шевелясь и только сильнее вжимаясь в землю. Йенс пальнул из мушкета, но сделал это с закрытыми глазами, и пуля ушла высоко вверх.
Датчанин поднялся на колени, чтобы перезарядить мушкет, и тут справа, из-за деревьев, выступил еще один британский батальон. Казалось, отворились врата ада. Пуля расколола приклад и выбила мушкет из рук Йенса, а выстрелы все гремели, и датчанам оставалось только прятаться от этого непрерывного огня. Британские батальоны били с двух сторон, и Шарп отполз назад. Оглянувшись, он увидел, что Баркер скрылся, а Лависсер еще мечется за спинами ополченцев, призывая их сомкнуть строй и стрелять. Сам он успел разрядить в дымовую завесу оба своих пистолета, потом пуля угодила коню в круп, и животное пошатнулось. Лошадь попыталась остаться на ногах, но, получив еще несколько пуль, стала заваливаться набок. Майор успел, однако, отбросить стремена за мгновение до того, как очередная пуля выбила фонтан крови из головы несчастного скакуна, и, отскочив на пару шагов, упал на землю. Шарп отполз еще немного назад и, добравшись до небольшого овражка, вскочил и метнулся к деревьям — укрыться, отсидеться до конца боя, а потом присоединиться к своим.