— Менее пяти тысяч, — подал наконец голос адъютант. — Школьный учитель из Эжби сообщает о шести тысячах, но я уверен, что он преувеличивает.
— На школьных учителей можно положиться, — возразил Кастенскьольд. — И кто ими командует?
— Некий… — Снова зашуршали бумажки. — Сэр Артур Уэлсли.
— Кто такой?
— Служил в Индии. По крайней мере, так пишет тот учитель. Их офицеры расположились в школе, так вот, по их словам, сэр Уэлсли приобрел определенную репутацию именно в Индии. — Адъютант отбросил письмо как ненужную бумажку. — Уверен, бить индусов не так уж трудно.
— Вы уверены, вот как? — скептически усмехнулся генерал. — Будем надеяться, что этот сэр Артур так же недооценивает нас, как вы недооцениваете его.
Надежды на победоносный марш через британские позиции и триумфальный выход к Копенгагену быстро таяли. Присутствие даже незначительных сил противника означало, что они не только обнаружат армию Кастенскьольда, но и вовремя известят об опасности своих товарищей. А если в распоряжении опытного генерала есть пять-шесть тысяч солдат, то рассчитывать на прорыв и вообще не приходится. Но приказ есть приказ, и его надо исполнять — с кронпринцем не поспоришь. И Кастенскьольд распорядился двигаться на север.
Стояла прекрасная летняя погода. Датская армия шла по трем дорогам, оставляя в теплом воздухе клубы пыли. Пехоту поддерживала артиллерия — с десяток полевых орудий, столь древних, что командовавший батареей капитан то и дело выражал сомнения в прочности стволов, которые могли и не выдержать долгой стрельбы.
— Использовали их главным образом в церемониальных целях. Для салютов по случаю дня рождения короля. А настоящих ядер они уже лет пятнадцать как не видели.
— Но стрелять-то будут? — спросил генерал.
— Должны, — не совсем уверенно ответил капитан.
— Ну так озаботьтесь, чтобы стреляли, — бросил Кастенскьольд.
Присутствие артиллерии поднимало боевой дух солдат, но только не их командующего. Он предпочел бы видеть у себя батарею более надежных орудий, но все новые пушки остались в Гольштейне, где ожидалось вторжение французов, ныне маловероятное. Зачем Франции нападать на Данию, если Британия сама вынуждает северное королевство идти в союзники к Бонапарту? В результате лучшие войска и пушки датской армии оказались отрезанными от Зеландии британским флотом. Кастенскьольд отдавал себе отчет и в том, что в Гольштейне остались и лучшие генералы, а значит, все надежды Дании возлагались теперь на него, уже немолодого, педантичного генерала, имевшего в своем распоряжении батарею ветхих орудий и четырнадцать тысяч необученных солдат. И все же мечты о победе и славе не оставляли его.