— Я никогда не испытывал недостатка в друзьях. — Шарп ощущал неловкость от этого странного разговора.
— Доверяйте только себе, мистер Шарп, — воскликнул Кромвель, словно не заметив возражения, — ибо больше никому на свете верить нельзя! Избранные — такие, как мы, — обречены издали взирать на обычных, не особенных людей. Однако ныне я прошу вас отбросить недоверчивость, мистер Шарп. Я требую, чтобы вы доверились мне!
— В чем, сэр?
Заслышав скрежет штуртроса, капитан взглянул на компас и продолжил:
— Корабль — это особый мирок, мистер Шарп, и я поставлен управлять им. На этом судне я — сам Господь Бог и волен казнить и миловать. Однако я не стремлюсь к власти, мистер Шарп. Моя цель — порядок. Порядок! — Капитан с силой стукнул рукой по столу. — И на моем корабле я не потерплю воровства!
Шарп возмущенно выпрямился:
— Воровства? Что вы имеете…
— Нет! — перебил Кромвель. — Разумеется, я вас ни в чем не обвиняю. Но кража непременно свершится, если вы и дальше будете выставлять свои сокровища напоказ!
Шарп улыбнулся:
— Я простой прапорщик, сэр. Вы сами сказали, что я поднялся из самых низов. Откуда взяться сокровищам?
— Тогда ответьте, что блестит в швах вашего мундира?
Шарп не ответил. Его трофеи были зашиты в швы камзола и пояса, запрятаны в носках сапог. Однако в последнее время камни действительно стали просвечивать сквозь ветхую красную ткань.
— Да будет вам известно, матросы — зоркие ребята, мистер Шарп! — рявкнул капитан. Раздался орудийный залп, и Кромвель сморщился, словно грохот помешал его раздумьям. — Матросы — зоркие ребята, — повторил он, — а у меня хватает мозгов, чтобы сообразить, где прячут свои трофеи простые солдаты. К тому же вы никогда не снимаете мундира. Однажды ночью, мистер Шарп, когда вы отправитесь в гальюн или просто решите подышать воздухом на палубе, какой-нибудь излишне зоркий матрос подкрадется сзади, проломит вам череп и столкнет за борт! — Капитан улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы, затем коснулся одного из пистолетов на столе. — А если сейчас я пристрелю вас, оберу и выброшу за борт, кто станет опровергать мою правдивую историю о том, что вы напали первым?
Шарп промолчал.
Рука Кромвеля все еще покоилась поверх пистолета.
— У вас в каюте есть сундук?
— Есть, сэр.
— Однако вы справедливо не доверяете моим матросам. Вы прекрасно понимаете, что им не составит труда взломать замок.
— Верно, — вздохнул Шарп.
— Но они не посмеют взломать мой! — воскликнул Кромвель, показав на обитый железом тиковый сундук. — Я хочу, чтобы вы отдали мне ваши сокровища, мистер Шарп. Я напишу расписку и обязуюсь сохранить их в целости и сохранности. Когда мы достигнем места назначения, вы получите их обратно. Это самая обычная процедура. — Кромвель убрал руку с пистолета и потянулся за шкатулкой с бумагами. — У меня хранятся деньги лорда Уильяма Хейла. — Капитан показал Шарпу расписку на сто семьдесят гиней в местной валюте. Бумага была подписана Пекьюлиа Кромвелем и, по поручению лорда Уильяма, Малахией Брейсуэйтом, магистром гуманитарных наук Оксфордского университета. — Я также храню сбережения майора Далтона, — капитан предъявил Шарпу другую расписку, — и драгоценности барона фон Дорнберга, а также адвоката мистера Фазакерли. Это, — Кромвель пихнул сундук ногой, — самое безопасное место на судне, и если кто-нибудь из моих пассажиров имеет при себе драгоценности, я хочу, чтобы эти драгоценности не смущали ничьи умы. Я выразился достаточно ясно, мистер Шарп?