— А я?
— А у тебя знакомства есть великие. И тебе не нужно отчет держать о том, откуда у тебя сия краска взялась.
— Заблуждаешься, — грустно усмехнулся Федор. — Спросит митрополит, придется ответить.
— Так ты ответь, что кто из ганзейских везет. Тем то слова митрополита без интереса. Да и Макарий человек разумный, торговлишки препятствовать не станет.
— А много ли той краски?
— Пока не можно сказать, — развел руками Ефрем. — Ныне по осени поеду пробу снимать.
— И сколько мне положишь? Чай не вам, а мне головой отвечать.
— Дело то богоугодное.
— Водить митрополита за нос?
— Краску добрую Матери-церкви передавать. За торг честный.
— Ты мне зубы не заговаривай, — рыкнул Федор. — Не с тебя, а с меня шкуру сдирать станут. Ежели что пойдет не так.
— И с меня. Ты ведь молчать не станешь.
— Твоя правда, не стану. — усмехнулся Дмитриев сын. — И тебя выгораживать не стану, коли споймают тебя, али твоих людей с краской по пути в Великий Новгород.
— Пятая часть краски — твоя.
— Четвертая.
— Побойся Бога! Много рук проходит она.
— Торговлишка запретная? В обход царева мыта?
— Мне не ведомо откуда его везут и платят ли царю мыто.
— Хм. А ты сам-то как ходить туда станешь? Или не ведомо тебе, что купец без торга внимания зело много приковывает к себе?
— Там масло светильное будет. Дешевое. Вот им торг вести и стану.
— Масло светильное?
— В пищу негодное и пованивает, но горит добре.
— Много?
— Тоже в долю хочешь?
— Ежели его не мало, то почему бы в складчину не сойтись? Все одно дела вместе вести будем. А людишек для доброй защиты товара у тебя недостает. Так я дам…
Ефрем напрягся.
Для него было очевидно, что Федор хотел больше, желательно все. И то, что он жаждал выяснить, кто краской той торгует и связаться с ним напрямую без всяких посредников. Так что даром его люди были Ефрему не нужны. Выгоды с того на три копейки, а убытков…
С другой стороны, и отказываться было нельзя…
* * *
Иван свет Васильевич вновь читал.
Пытался. Так как мысли его были далеко от строк…
— Милый? — тихо и ласково произнесла царица. — Тебя что-то тревожит?
— Все никак не выходит из головы тот паренек из Тулы.
— Почему? Все мнишь его розмыслом добрым?
— Не из-за этого. Понимаешь. Сначала я отправил одних людей. Они мне про него рассказали удивительную историю. Потом других. Так эти тоже рассказали не менее интересную и диковинную историю, но уже другую. Отчего так?
— Кто-то из них врет. А может врут они все, сочиняя то, чего не ведают. Чтобы перед тобой выслужиться или чей-то интерес соблюсти.
— Сказывают, будто Андрейка выдумал славные слова. Дескать, батя его голову сложил за веру, царя и отечество. И теперь в Туле среди поместных они стали очень популярны. У латинян такие короткие изречения называются девизом. Их каждый уважающий себя благородный человек имеет, не говоря уже о городах, всяких там цехах и само собой державах. А у нас не было. Теперь есть. Эти слова ведь для поместного войска очень подходят.