— Лили, мы здесь уже несколько часов, нам нужно возвращаться, — говорит Макс, опускаясь на колени рядом со мной.
— Еще пару минут.
Он кивает и целует меня в губы.
— Я буду ждать у машины.
Я поворачиваюсь и снова смотрю на их простые надгробия и решаю, что сделаю то, что они никогда не могли. Я собираюсь почтить их смерть и отдать им дань уважения, как последний оставшийся в живых член семьи.
— Я хочу, чтобы вы знали, не важно, что вы делали со мной, я всегда вас любила.
Встав с земли, я отряхиваю рыхлую землю и травинки с колен.
— В следующий раз, когда вернусь, я позабочусь о том, чтобы у вас были достойные надгробия. Пока, мама, папа и Уэйд, — я шлю им воздушный поцелуй. — Жаль, что я не знала всех людей, которые погибли в тот день.
Повернувшись, я направляюсь к Максу, по моему лицу бегут слезы.
— Ты готова ехать домой? — спрашивает Макс, провожая меня обратно к машине.
— Да, но я хотела бы сделать им достойные надгробия, а не эти маленькие и ничтожные.
— Я могу договориться об этом для тебя. Как только они будут готовы, мы можем вернуться, если хочешь.
— Спасибо. Не уверена, что смогла бы справиться с этим без тебя.
— Смогла бы, потому что ты самый сильный человек, которого я знаю, — он открывает дверь и ждет, пока я сяду, затем обходит машину. Макс забирается внутрь и сидит молча, глядя на меня. Думаю, он проверяет, в порядке ли я. Спустя несколько минут он заводит двигатель, и мы уезжаем.
Несмотря на то, что ничего не делала с прошлой недели, я морально измотана и истощена. Всю пятичасовую поездку я проспала.
— Проснись, Снежинка, — нежно толкает меня Макс.
— Мммм, — бормочу я, не в состоянии открыть глаза и держать их открытыми. Неожиданно я чувствую невесомость, как будто меня несут. Я обвиваю руками шею Макса и утыкаюсь в нее носом. — Спасибо, — шепчу я, глубоко вдыхая и укутываясь в его чудесный запах.
— Шшшш, Снежинка. Я держу тебя, — он тихо вздыхает. — Я держу тебя.
Я знаю, что мы в квартире Макса, потому что чувствую огромную разницу в размерах между его кроватью и моей. Его матрас плотнее, а кровать самая большая, которую я когда-либо видела. Хотя я и борюсь с дремотой, со сном, но вдруг неожиданно просыпаюсь.
Странно, да, я знаю. Я где-то между бодрствованием и сном, это то место, в котором вы оказываетесь, когда закрываете глаза, а ваш разум начинает гонку. Но если вы держите глаза открытыми, то все, что вы хотите делать — это спать.
Макс снимает мою обувь и ставит ее рядом со своей.
— Ты хочешь принять душ? — спрашивает он.
— Я бы хотела принять ванну, — говорю я, проводя руками по голове.