— Алекса, как ты сегодня себя чувствуешь? — спрашивает он, останавливаясь рядом с кроватью.
— Нормально, — просто отвечаю я.
Что-то не так во всей этой ситуации. Я не могу понять, что, но что-то определенно… не так.
— Могу я осмотреть шов?
— Вы оперировали меня? — мне хотелось бы знать, было ли во время операции что-то необычное, но я не решаюсь задать вопрос. Что-то в этих двоих меня напрягает. В животе скручивается узел, а кожа покрывается мурашками.
— Да, я. Тебя привезли без сознания.
— Правда? — я смотрю на его халат и замечаю, что ни он, ни сестра не носят бейджей с именами. Может, я пересмотрела сериалов, но мне казалось, весь персонал больницы должен носить бейджи.
— Да, правда. Твой аппендикс лопнул, так что пришлось провести немного необычную операцию.
Необычную?
— В каком смысле необычную, доктор?..
— Смит. Доктор Смит. — Он вздыхает и рассказывает мне об операции. — Поскольку аппендикс лопнул, нам пришлось вскрыть брюшную полость и провести ревизию.
Я качаю головой и поджимаю губы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Меня смущает его описание. Я не понимаю, что такое «ревизия», но звучит не очень.
— Итак, тебе придется пройти курс лечения антибиотиками, чтобы мы могли убедиться, что инфекции нет.
— Ладно. — Я моргаю и поднимаю руку, останавливая доктора. — А можете подождать, пока придет мой папа? Он все это лучше поймет.
— Я на обходе, так что загляну позже. Я просто хочу осмотреть рану. Можно?
Он достает из кармана пару хирургических перчаток и надевает их, и медсестра делает то же самое.
— Да, конечно.
Медсестра откидывает одеяло, и доктор Смит приподнимает край моей рубашки и снимает повязку.
— Отлично заживает. Повязку надо будет заменить, и тебе нужно будет держать рану сухой. А теперь скажи мне кое-что. — Он снимает перчатки и отступает. — Как ты себя чувствуешь?
— Болит, — отвечаю я машинально.
— И все?
Вопрос достаточно невинный, но по тону доктора я понимаю, что ответ его больше чем просто интересует.
— Что вы имеете в виду? — спрашиваю я, пытаясь подобрать слова, прежде чем расскажу ему о своих странных галлюцинациях.
— Ты не чувствуешь головокружения, не видишь черные точки? Может, слышишь что-нибудь?
— Слышу что-нибудь? — переспрашиваю я слишком резво. — Например, что?
Черт, я ничего не собираюсь ему говорить. Я заставляю себя молчать.
Он пожимает плечами, но холодный взгляд словно приклеен ко мне.
— Что угодно. Вообще.
Он как будто закидывает удочку. Я слышу свой внутренний голос, и он, как обычно прав.
— Неа, — качаю я головой.
Он подходит ближе и касается моей руки.