– Не хочу больше. Я слишком несчастна, чтобы нежиться в ванне.
– Все равно ты уже чистая, – без тени сочувствия заявила Морген.
К тому времени, как Бет спустила воду и облачилась в халат, к ней вернулась прежняя наивность.
– Но тетя, милая, мы ведь должны купить тебе какую-то одежду, – были ее последние слова.
Бетси, чистая и благоухающая, повернулась к тете и в шутку поклонилась.
– Ну что, все помыли за ушами?
Морген наконец засмеялась.
– Бетси, девочка моя, пойдем вниз, выпьешь с тетей бренди.
– Не могу, мне надо принять ванну.
– Господь Всемогущий! Я с ума сойду – опять смотреть, как ты моешь ноги. Неужели нельзя пропустить один вечер?
– Нет, что ты. Что подумают остальные?
– А разве, – полюбопытствовала Морген, остановившись в дверях ванной, – Бесс не всегда знает, что делают остальные?
Бетси помотала головой, из насмешливого ее лицо сделалось недоуменным.
– Раньше знала, но в последнее время Бесс не лучше остальных. Поэтому она так боится, – пояснила Бетси и принялась скакать по мокрому полу.
– Бетси, это ты придумала – с грязью? – отчетливо произнося каждое слово, спросила Морген.
– С грязью? С какой грязью? – Бетси оглядела себя и с довольным видом заявила: – Никакой грязи.
– Ну да. Буду ждать тебя внизу, детка. Вымойся хорошенько.
Пока Морген спускалась по лестнице, дверь ванной открылась, и Бетси крикнула:
– Морген, можно я высыплю остатки соли? Тут совсем немного.
На следующее утро Морген проснулась не в духе и с ужасной слабостью, в которой в конце концов распознала голод. Она полежала с минуту, думая о том, что ничего не ела накануне, о том, что кто-то однажды сказал ей, будто бренди содержит все витамины и минеральные вещества, необходимые для поддержания в человеке жизни в течение неопределенно долгого времени, и о том, что, родись она в другое время и в другом месте, могла бы сейчас проснуться в будуаре мадам де Помпадур, и разодетый паж, преклонив колени, предлагал бы ей шоколад. Воображая, что над ней раскинулся бирюзовый атласный балдахин, Морген встала с постели и, насвистывая, спросила себя, чем сегодня желает украсить себя миледи: рубиновой диадемой или жемчужным стомаком[8]. Надев вельветовый халат, в котором она всегда ходила по утрам, причесав волосы и всунув ноги в преудобные старые тапочки из овечьей шерсти, Морген направилась в ванную. Было бы забавно, подумала она, обнаружить Элизабет, по-прежнему принимающей ванну. Морген умылась и, собираясь чистить зубы, подставила зубную щетку под струю воды. Вода в раковине стала грязной. Морген выронила перепачканную щетку, отшатнулась от раковины и трясущимися руками заперла дверь на щеколду. Ей хотелось плакать, и она услышала, как ее собственный голос жалобно произнес: «Я старая женщина».