— А-а, старая знакомая! Не помнишь, голубеюшка, в Речное вместе ехали? Как Сергей Иванович хотел тебя в жены мне спихнуть, помнишь? — враспев заговорил лесничий, спускаясь по ступенькам и пронизывая Варьку вприщур пытливым взглядом. Но тут же запросто протянул руку, легонько пожал несмелую Варькину и засмеялся хорошо. — А я-то, дурень-пень, отказывался! Надо было все на свете бросить, закрыть глаза на свои седины и — эх!.. Выходит, ты и есть наша новая хозяюшка? И правильно делаешь, правильно, лучше кордонной жизни ничего не придумаешь. Ну, Алексей Тимофеевич, упустишь такую красотушку — не будет тебе нашего прощенья. И обижать — не моги! Тогда и от нас достанется, и от Сергея Ивановича, он тебя просто в узел свяжет и на солнце повесит сушиться. Рука у него железная, недаром Железин. Его даже наш Матвей Матвеич побаивается, на что уж мишка мишкой!
— А у меня ноги долги, — заулыбался Алексей. — Ноги в руки, в случае чего, и пошел — ветер не догонит.
— Не убежи-ишь! Куда ты от нас денешься, коль прибежал сегодня… Ну, давайте гнездо вам начнем вить, хорошее гнездо сварганим и новоселье справим. А может, и свадьбу заодно? Не справляли еще свадьбу-то? Как ты насчет этого, хозяюшка, пригласишь нас на свадьбу?
Все смеялись, по-хорошему так смеялись, по-родному прямо, особенно весело похохатывал объездчик Матвей Матвеевич, и Варя почувствовала, как отпускает в груди натянутость и закипает горячо в глазах.
— Конечно, Федор Савельевич… Вас с Ваней в первую очередь, — выдохнула, осмелев наконец. Вдруг стало ей легко-легко, и засмеялась она, сама не зная чему, счастливо ей стало до того, что захотелось перецеловать всех этих лесовиков — и молоденьких, но по-взрослому серьезных, и бородато-усатых, и немного Федьку, прижавшегося к коленям дедушки. И она, нисколько уже не стесняясь, тоже по-детски прижалась к Алексею.
— Ну что ж, спасибо, спасибо… Эх, раз пошло такое дело, сделаю-ка я вам подарок свадебный, лучший для нашего брата не придумаешь. Постойте минуточку…
Федор Савельевич спешно захромал к соседнему дому, скрылся в сенях и скоро появился обратно, держа в руках ружье и длинный, в верхний пояс, патронташ. Ружье было новое, двуствольное, на коричневом гладком ложе сверкнуло и погасло солнце.
— На, держи, Алексей Тимофеич. Не дело леснику без ружья. А здесь вот — полный тебе взвод зарядов. Запомни: слева направо десять патронов с дробью, потом семь с картечью и три правых — с пулями. Напока достаточно тебе будет, а дальше уж сам купишь.
— Федор Савельич… как же это… — Алексей, растерявшись, даже отступил на шаг. — А… сами-то вы как?