Вот ещё светило мира,
Кетчер, друг шампанских вин;
Перепёр он нам Шекспира
На язык родных осин.
«Вот крыша, пожалуй, хороша», – решила Волгина. Крышу покрывала тёмно-красная черепица. Под козырьком над воротами располагалась движущаяся камера. Волгина нажала на кнопку звонка.
Калитку отворил дюжий охранник. И спросил:
– Вам, девушка, кого?
– Я Мирослава Волгина. Доложите Ариадне Борисовне Незвецкой о моём приходе.
– Доложить оно можно, – флегматично согласился охранник, охватил Мирославу взглядом с ног до головы. Ненадолго пропав из вида, он появился снова и молча кивнул, жестом приглашая её войти.
В вольере в позе застывших сфинксов сидели две огромные собаки породы мастино неаполитано.
– Симпатичные зверюшки, – прокомментировала Мирослава. Охранник только хмыкнул.
По дорожке из тротуарной плитки, пролегающей между двух газонов, полыхающих цветами, Мирослава прошла к крыльцу, на котором её ждала сама хозяйка.
– Здравствуйте, Мирослава, – сказала она, – так неожиданно, проходите.
– Здравствуйте, Ариадна Борисовна, ехала мимо, – проговорила она невинно.
– Я так и подумала, – улыбнулась Незвецкая; женщина неглупая, она, несомненно, разгадала уловку детектива.
Мирослава проследовала за хозяйкой, и вскоре молодые женщины оказались в гостиной, где уже находились двое мужчин, которые при их появлении встали.
– Мой муж Илья Маратович Незвецкий, – представила Ариадна. – Детектив Мирослава Волгина.
Незвецкий осторожно пожал руку Мирославы.
– А это мой деверь, – продолжила хозяйка дома, – Андрей Маратович Незвецкий.
«Красавчик», – отметила про себя Мирослава.
Андрей расцвёл улыбкой и ткнулся губами в руку детектива. При этом она заметила, что он наблюдает за ней. На лице детектива, естественно, не дрогнул ни один мускул. Незвецкий-младший же решил, что его эксперимент удался и девушка не является феминисткой.
Она и впрямь не была феминисткой. Борьба женщин за равные права с мужчинами ничуть её не волновала. Она привыкла в личных делах всё делать по-своему. Мнение мужчин учитывалось ею только в дружеских и партнёрских отношениях. Не зря Шура дразнил её матриархисткой. А тётя Виктория, которая была с племянницей одного поля ягодой, даже сочинила гимн матриархисток:
Женщины всей Вселенной!
Жжёт ли сердца глагол?!
С материнского благословенья
Сядем за круглый стол!
Мир уставший, несчастный,
Разорванный на куски,
Сделаем вместе прекрасным!
Без войн, унижений, тоски!
Чтоб дети, смеясь, играли!
Чтоб пели всегда соловьи!
И чтоб мужчины стонали
Исключительно от любви!
Женщины всей Вселенной!
Жжёт ли сердца глагол?!