Но об этом помолчим, помолчим.
И этот куплет тоже подкупал своим смыслом. После перевала все мосты будут сожжены, назад не повернуть – рубикон отсекал дорогу домой надежно. Разворошив гнездо, путь останется только один – вперед. И каждый – Серега знал это, уверен был в пацанах – сделает все, что сможет, все, что в его силах.
И луна взойдёт оплывшей свечой,
Ставни скрипнут на ветру, на ветру.
Ах, как я тебя люблю горячо –
Годы это не сотрут, не сотрут.
Мы оставшихся друзей соберём,
Мы набьём картошкой старый рюкзак.
Люди спросят, что за шум, что за гам –
Мы ответим просто так, просто так.
Пододвинувшись к Ставру, который расстелился рядом, Сотников тронул его за плечо.
– Серег. Ты как? С Катериной решил?
Ставр кивнул. И, помедлив чуть, нехотя добавил:
– Я, наверно, в ПБО перевожусь, командир. Как вернемся. Катюха… Потом уж хотел сказать, как момент подвернется – да ты вот сам спросил…
– Пилит? – усмехнулся Сотников. Терять опытного и матерого бойца не хотелось – но и удерживать товарища невозможно.
– Не пилит. Ждет, терпит. Но это еще хуже… Отпустишь?
– Что ж делать… – вздохнул Серега. – Конечно. Как смену найдем…
– Спасибо, брат, – Ставр, легонько сжал его плечо. – Но до того я с вами. Душой и телом.
Просто так идут дожди по земле,
Просто так срывает с веток листву,
Просто так в ночной таинственной мгле
Ты не раз увидишь в небе звезду.
Просто небо ведь оно не для нас,
Просто счастье ведь оно впереди,
Просто маятник пробил в этот час,
И мы все сегодня здесь собрались.
Просто нечего нам больше терять –
Все нам вспомнится на страшном суде.
Эта ночь легла как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Просто прожитое – прожито зря-не зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь – падают дожди октября,
Видишь – старый дом стоит средь лесов.
Слышишь – падают дожди октября,
Видишь – старый дом стоит средь лесов…
После этой песни были другие, но Серега не слушал – провалился куда-то в себя. «Перевал» всегда задевал в душе какие-то особые струнки. Он чувствовал, как даль зовет его, неодолимо тянет к себе. Это была самая настоящая песня дальних странствий – именно так наедине с собой называл он подобные песни. Романтика дороги в чистом виде, романтика странствий и дальних горизонтов, романтика приключений… Мальчишеская романтика. Но, в сущности, кем они и были?.. Мальчишками. Пусть воинами – и на счету у каждого числился уже не один поверженный враг – но все же мальчишками.
В десять часов – отбой.Забравшись в спальник, пахнущий пока еще свежестью и чистотой, и умостившись на самонадувающемся коврике, Серега наблюдал, как готовится ко сну лагерь. Ребята, перекидываясь шуточками, переодевались в термобелье, укладывались, заворачиваясь в спальники… Конечно, не обходилось и без ежевечерних приколов. Хенкель поставил под нос Маньяку ботинки, вызвав возмущенный вопль. Мань вскочил, один ботинок пнул налево, другой направо… Ржут. Прапор, пока лез на свое место, наступил пару раз на Енота – опять гогот… Шпион, уже в дремотном состоянии, раскинулся попросторнее, положил невзначай ногу на Тринадцатого – и снова волна сальных шуточек… Ставр и Тундра помогали Дровосеку стаскивать экзу – Пашке, без левой руки и ноги, да с поврежденным позвоночником, двигаться без своего стального корсета тяжко. Помочь надо обязательно. Словом, обычная возня воинского подразделения перед отбоем, такая привычная, где все свои и горой за каждого. Одно большое дружное семейство. Боевое братство. Серега, оглядев в последний раз лагерь, откинувшись на спину, закрыл глаза и понемногу начал погружаться в сон. Первый день путешествия закончился. Без потерь – считай, хорошо.