Торопливо, чувствуя, как холодеет от поганых предчувствий нутро, перестроив один из приемников на свободную частоту, он сунул в руки Хенкелю пусковой пульт.
– Я отхожу глубже, ты жми. По команде. Проверить надо…
– Шустрее бы… – озабоченно пробормотал Хэнк, выглядывая в галерею. – Там наших добивают…
– Вот и работай!
На проверку – еще минут пять. Как ни кочевряжился – обнадеживающего не получил. Глушилка мешала и здесь, на периферии, и дальность действия пульта не превышала сорока шагов. Но противник в процессе боя пододвинется, и значит, расстояние сократится еще больше. Сколько? Двадцать шагов? Десять? Маньяк, уже смутно понимая, что ему предстоит, пока еще гнал от себя эти мысли. Подняв голову, он еще раз осмотрел галерею… Бестолку. Подрыв сложит пять-шесть колец. И еще сколько-то метров транзитной накроет прорвавшейся породой. На вскидку – шагов семьдесят. Ну пусть даже пятьдесят! Но ведь дистанция подрыва – меньше!..
Вывод напрашивался сам собой: подрывающий галерею – смертник.
Стоя посреди транзитной с приемником, на котором, подчиняясь сигналам с пускателя мигал красный диод, Маньяк понимал, что именно ему выпала эта доля. Принял свою смерть Ставр – правильно принял, красиво. Принял Страшила. Принял Дровосек. Пацаны один за другим жертвовали собой: что такое один человек, если должна жить обойма, должно жить дело! Пришел и его черед.
– Ты скоро там? – зашипел в гарнитуре Хенкель. – Я жму, жму!.. Проходит сигнал-то?!..
Встрепенувшись, Маньяк заторопился. Двадцать минут улетело, ребята наверно последнее достреливают… Отогнать мерзкие мысли, загнать глубже внутрь! Сапер – он всегда по лезвию ходит. Всегда к смерти ближе остальных. Сколько раз старуха костлявая рядом проходила – не счесть. Но всегда мимо. Что ж… Раз на раз не приходится. За годы работы Маньяк сжился с мыслью, что когда-то выпадет этот самый «раз». К тому же и… как там… двум смертям не бывать, а одной не миновать. Опять же и: сам погибай – а товарища выручай. Сделаем, командир.
Дальше, правда, не очень гладко пошло. Карбофос отошел – и на прикрытие Гоблина выделил. Оно и понятно, ему подрывника надо вытащить. Леха попытался заартачиться – но с командиром не поспоришь. Да и не хотел он, чтоб Карбофос сообразил. Лишний груз на душу, лишнее решение кому жить, а кому умирать. Зачем? Пусть Гоблин остается, прикроет. А уж Маньяк распедалит ему суть, успеет Роман отойти…
Обойма ушла, Гоблин остался. Сел за ребром, пристроил щит, выставил ствол пулемета – и врубил длинной очередью по первым же, высунувшимся из вагона, харям. Одного точно снял – Маньяк видел, как тело кинуло обратно в вагон. Бронька хорошая – но двенашку и она не держит… Перебравшись за соседнее ребро, за спину Гоблина, Леха какое-то время помогал ему сдерживать противника и даже вроде снял одного, удачно отработал – но Карбофос мелькал уже далеко за спиной и можно было приступать к распедаливанию.