Потом были долгие дни тьмы, когда они плутали по Джунглям, стараясь держаться домашнего горизонта и не уходить на лестницы. В один из таких дней мать провалилась в колодец. Кирилл даже пикнуть не успел. Где – этого он тоже не знал. И снова – тьма, паника, ужас, раздирающий его маленькое сердечко. Фонарь у него был – жужжалка, обычный, казенный, которые в обязательном порядке выдавались каждому гражданскому при выходе за Периметр. Вода сначала тоже, да и потом удавалось находить. Из еды – свой сухпай да два мамкиных в ее рюкзаке нашлись. Хватило кое-как. Какое-то время – может, день, а может, и неделю – он пролежал, забившись в мелкий лаз. Урывками спал, урывками жил… Потом его нашли крысы. Он долго убегал от них черными коридорами, снова прятался и снова шел в неизвестность. И снова прятался и убегал, когда слышал впереди или сзади лязг стали и тяжелые удары о бетон. И снова шел… Дни и ночи слились в одну беспросветно-черную полосу. Но выжил – помогло то, что бродил все время внутри Кольца. Машин тут минимум… И – набрел на людей. Бойцы, кто слушал – только головами покачивали: эх и досталось тебе, дружок.
– Что ж ты сразу не вышел? – удивился Серега. – Я же специально ребят посылал!
Кирюха опустил глаза.
– Страшно. А если они кадавры? Утащат.
– А как вертикальный ход прошел?
Пацан поежился.
– Стра-а-ашно… Я вниз не смотрел, по ступенькам лез и лез. Там такие железные… ну… конструкции… – он запнулся, не зная как назвать стойки кросса, которые бойцы подтягивали под потолочные лазы. – По ним до первых ступенек. А там уже проще, только руками перебирай…
– А когда понял, что мы – свои?
– Только потом уже… – он шмыгнул носом. – Как воевать начали. Я подумал, что если воюют с машинами – значит, точно свои. Но не мог сначала выйти. Стреляли же. Я в коридорах прятался, там расщелки. А потом они ушли – и я сразу за вами...
– И контро́ллеры тебя не видели? – удивился Гришка.
Пацан пожал плечами и хлюпнул.
– Не знаю. Я глубоко залезал. Там четырехсотые ходили… а потом еще киборги. Они все время мимо бегали, стреляли… Не видели.
– А платформу видел?
Кирилл снова пожал плечами.
– Товарищ капитан, отвалите от пацана, – прогудел Дровосек. – Он и так натерпелся! Ясно ж говорит – четырехсотые и кадавры! У них лазерного сканера нет, прощупать щель не могут! Вот что спасло!
Букаш нахмурился, но спорить не стал.
Дровосек вообще очень быстро сошелся с пацаном. Бойцы еще только ишаков заталкивали – а большой и малый уже сидели поодаль и вовсю общались. Кирилл тормозил – иногда замирал, будто подыскивая слово, частенько отвечал невпопад, иногда не мог выдать связного предложения – но для семилетнего пацана это было нормально. Учесть, сколько натерпелся – иной и вовсе с катушек слетит… Может, потому и сошлись с Дровосеком, который тоже, бывало, страдал косноязычием и мог ляпнуть дури. Спустя полчаса вся обойма знала, что консервы он любит, а еще больше любит мясо ящера и капризничать не будет, если его с собой возьмут; что фонарь у него свой и на матчасть бойцов вовсе не претендует; что даже защитник есть – заяц Зубастик, которого мама сшила на день рождения, и что зубы у зайца крепкие, из оружейного пластика