Человек из Преисподней. Джунгли (Шабалов) - страница 56
Весь день, пока обойма поднималась, он не трогал пацаненка. Да и присматривался. Оказавшись среди своих, Кирюшка отошел довольно быстро. Поначалу, конечно, слез натекло море, до истерики дошло – рыдая взахлеб, пацаненок все никак не мог успокоиться, размазывая по щекам слезы, заикаясь и пытаясь вымолвить хоть слово. Потом, порученный заботам Дровосека, затих – и спустя час, уже пообедав, словно голодный птенец заглотив изрядный паек, сидел в сторонке, с интересом наблюдая за работой. Молчал. Он вообще оказался молчаливым и незаметным, разве что поначалу от переизбытка эмоций разоткровенничался. Было ему шесть-семь, не больше – и то, что этот маленький человек смог выжить в паутине, казалось делом поистине невероятным.
Серега пребывал в полной растерянности. Понимал – пацана придется тащить с собой. На триста сороковом не оставишь, об этом и разговора нет. И связь отсутствует, чтобы в Дом передать. Даже если б и была – пройдут ли спасатели триста сороковой? Бабка надвое сказала. Самим возвращаться – вообще лютый бред. Тем более после того, как они осиное гнездо разворошили. Думай не думай, а решение одно.
Он совершенно четко понимал, что ребенок будет обузой. И к паутине не приучен, и заболеть может, и испугаться-побежать в опасный момент, или даже закричать от страха, когда надо мышкой сидеть… и вообще непонятно, чего от него ждать в каждый момент времени. И рано или поздно – он может стать причиной гибели всей группы. Вот только… если в отношении бойцов он мог бы принять какое-то критичное решение – оставить отделение на прикрытии, или даже пожертвовать кем-то – в отношении пацана об этом и подумать было страшно. И даже не страшно, а как-то… противно что ли. Он не мог даже представить саму возможность такого приказа. Не было столько жесткости в его сердце.
Как они отстали от мотовоза, Кирилл помнил смутно. Отошли зачем-то, мама отозвала – а опомнились когда мотовоз уже тронулся. Кричали вслед – да бестолку, грохот поезда разве перекричишь?
– Вы же на перегоне отстали. Шли бы по рельсам, чего проще. Безошибочно приведут. Или в Дом – или на Плантации, – сказал Букаш.
– У путей ответвления есть, – напомнил Сотников.
– Они ржавые. Перепутать-то невозможно, используется рельс или заброшен давно, – возразил Гриша. – Он же блестит.
– Это тебе легко. А гражданским? Женщине и ребенку!..
– Мы и шли, – хлюпнул носом пацан, теребя свой рюкзачишко. Рюкзак у него был юморной – заяц с длинными ушами и треугольными зубищами во весь рот. – А они все ведут и ведут, ведут и ведут… Мама потом сказала, что наверно мы пошли не в ту сторону. Или свернули. И вот…