– Я ждал вас! – противным голосом каркнул он. Поднял руку, указующим перстом ткнув себе за спину, на восток: – Исправьте, что сделано! Там! Идите!
Серега, не ожидая такого приема, буквально обалдел. Да и пацаны, мягко говоря, выглядели растерянными… Как ты мог ждать нас, хрен старый, если мы тебя в первый раз видим?
– Что – там? – не дожидаясь, когда командир придет в себя, рядом сунулся Знайка. – И кто ты такой?
– Я Хранитель Корней и Смыслов! Хранитель Речи! Хранитель Памяти! – торжественно ответствовал старик. И продолжал гнуть свою линию: – Жертва Кощею! Принесите жертву у Стены Памяти!
– А кто такой Кощей? – вкрадчиво поинтересовался Илья.
– Он ушел. Но жертва вернет его обратно! Вернется он – вернется и племя! –дед говорил вполне разборчиво, но произношение было – будто каши в рот набрал. Да еще и шепелявил немилосердно… – Кто готов?!. – и, вытянув руку с дрожащим указательным пальцем, он обвел стоящих перед ним бойцов.
– Если мы принесем жертву – ты ответишь на вопросы?
– Сначала – жертву! – подняв вверх этот свой палец, значительно сказал старикан.
– Ты, дед, хоть бы рассказал сначала, что здесь творится… – бухнул сзади Дровосек. – А то с порога жертву клянчишь…
Старик сфокусировал взгляд на Железном… и глаза его вдруг сделались огромными и безумными. Он коротко вскрикнул, всплеснул руками, лязгнув цепурой рухнул на колени – и принялся часто-часто колотить лбом о бетон. Не будь шлема – разбил бы вдребезги. Бойцы дернулись, намереваясь вернуть старика в исходное – но Знайка предостерегающе поднял руку.
Хранитель меж тем продолжал поклоняться – и теперь удары перемежались с бормотанием, словно он читал молитву, призывая в помощь неведомых богов. Серега наклонился, прислушиваясь – и снова оторопел. Жрец шептал поговорки…
– Дети – наше будущее… Дети – цветы жизни… Не вскормивши малого – не видать и старого… С детьми горе, а без них вдвое…
Сотников оглянулся, уже понимая, что увидит – рядом с Дровосеком из-за щита торчала любопытно-испуганная Кирюшкина физиономия.
Хранитель Корней меж тем закончил свои камлания. Поднял голову – при этом на лице его отразился такой восторг и благоговение, будто смотрел он на величайшее сокровище мира – и медленно, на коленях, пополз к ездовому ишаку. Не добравшись немного до осла, он поднялся, вытянул в сторону Кирюшки дрожащие руки и, пожирая его взглядом, начал осторожно приближаться. Серега, опасаясь за пацана, хотел было окликнуть старика – но Знайка, угадав, снова остановил предостерегающим жестом.
Когда до ишака оставалось шагов пять, дед остановился. Будто на преграду наткнулся… Он продолжал смотреть на ребенка, который торчал из-за щита лишь глазами и макушкой – но что-то неуловимо поменялось в нем. Теперь это был не восторженный жрец, узревший бога воплоти – движения его вдруг приобрели осторожность и даже какую-то хищную упругость… Он, шумно втянув носом воздух, злобно заворчал – Серега видел, как подобрался Железный, стоящий слева от осла, – и вдруг, неуловимым движением выдернув из вороха тряпья длинный кривой нож, сиганул вперед.