И вот последнее — катастрофа!
Не успела приехать, а уже так вляпалась и увязла эмоционально. И как продержаться год? А как уйти потом?
Я вздохнула.
Когда позднее я вошла в приемную своего начальника, Анри сразу же скосил глаза на мой саквояж и принюхался. Я же поздоровалась, поинтересовалась, на месте ли начальство, и как ни в чем не бывало уселась за добытое для себя бюро. Вытащила блокнот и принялась размышлять, что можно сегодня успеть сделать.
— Эрика, — не выдержал секретарь. — А у вас ничего вкусненького нет?
— Есть, — ровно отозвалась я, погруженная в свои мысли.
— И?
— Что?
— Ну... А его сиятельство тоже уже выходил, посматривал на ваше место. Правда, ни о чем не спрашивал. Полагаю, он в курсе, куда вы ездили?
— Конечно. Анри, вы намекаете, что проголодались?
— Н-ну... — порозовел господин секретарь. — Вы нас приучили к хорошему.
— Тогда доставайте посуду, — рассмеялась я и принялась вытаскивать то, что и так принесла для мужчин. Просто мне казалось, что еще рано для обеда.
Когда я вошла к маркизу, он сразу же отложил бумаги. Ждал. И меня, и еду, судя по взгляду и тому, как хищно шевельнулись крылья носа, реагируя на запах жареного мяса.
— Вы ведь не против небольшого перерыва? — всё же уточнила я.
— Давайте скорее сюда, не томите, — освободил он место на столе. — А вы уже обедали? С Лексинталем? Или же составите мне компанию?
— Мы поели в городе. Рассказывать? — поставив поднос, я села напротив. Получила кивок и принялась докладывать о результатах поездки. А закончив, поинтересовалась: — Лорд Риккардо, а почему Лекс не занимается обязательными для мальчика-дворянина дисциплинами? Фехтованием и боевыми навыками? Он ведь уже взрослый, как же так?
— А у нас подростковый бунт, — усмехнулся молодой отец взрослого мальчишки. — Бессмысленный и беспощадный. Поэтому учителя юный наглый бунтарь выгнал. Мне заявил, что ему это в жизни не пригодится, потому что он, видите ли, бастард, и никто не захочет позориться и вызывать его на дуэль. Мол, недостойно с ним связываться.
— А вы?
— А я сначала ругался, объяснял, наказывал, убеждал, а потом отступился и дал ему время на осмысление.
— Ничего себе. А нас за это розгами пороли и в карцер сажали, — прикусила я губу. Потом взглянула на мужчину, с аппетитом поедающего обед. — Можно высказаться?
— Нужно. Вы теперь член семьи.
— Ну не член, и не семьи... — едва слышно пробормотала я. — Если вы позволите, я возьму Лекса на себя. И нам нужно ваше разрешение и финансирование.
— На что?
— На школу фехтования и на всё остальное. Лекс — парень. Насколько я помню наших ребят из приюта и со всей округи, они стайные животные. В смысле... Ну, вы поняли.