— Хочешь, бери, — крикнул Максим, и Семен поглядел с негодованием. Но Максима уже захватила мысль, что мотоцикл послужит кому-то еще хоть пару лет. У тебя есть, чем заправить? Чего здесь людей нет?
— В Тамань переселились, кто жив остался, там удобнее. Вам точно не нужен? Куда вы собрались, за рыбой?
— Не нужен, — помотал головой Максим, а Семен неожиданно крикнул:
— В Крым мы. Чуму изучать.
Незнакомец резко остановился.
— Чего?
— Того. Чуму взять на образец. Микробиологи мы, чуешь?
— Чего? — человек начал пятиться назад. — Вы что, больные? Там, кто не уехал, от этой чумы и помер! Зачем ее изучать?
— Для науки, — при виде довольной физиономии Семена любой бы понял, что это розыгрыш, но незнакомцу было не до смеха. Он повернулся и побежал прочь, выкрикивая что-то по пути.
— Вот трус, а? — подмигнул Семён. Максим недовольно попенял:
— Зачем ты его пугал? Теперь он побоится мотоцикл брать, и тот без толку пропадет. А так послужил бы ещё хоть кому-то, хоть год.
— Да возьмёт. Пока добежит, жадность пересилит.
Лодка отошла от берега. Сквозь невозможно прозрачную воду ясно виден был песок и чистое дно. Впрочем, не совсем чистое, где-то лежали выброшенные десятилетия назад бутылки и прочие предметы, за подводные камни цеплялись обрывки одежды или ещё какие-то тряпки, похожие на водоросли, но не водоросли. Долго же планета будет приводить себя в порядок после ухода людей! Но тогда времени не станет… Боже, если бы Ты дал на шанс, мы бы… Что? Не сливали бы отходы в реки, не разоряли природу, не истребляли ее богатства? Да нет же. Мы жили бы так же по-свински.
— Макс, весла, — подсказал старик.
Грести ему тоже приходилось довольно давно и мало. Семён взялся поначалу давать советы и критиковать, даже рвался грести сам, но через четверть часа сдался:
— Суставы уже не те, — вздохнул он виновато.
Максим греб дальше, но уже без комментариев: «Зарываешь», «Дальше отводи», «Глубже бери» и прочих.
Море было спокойно. Небо тоже. На востоке собирались какие-то длинные, может быть, и дождевые, облака, но над головой разливалась бесконечная синева. Она отражалась в воде, мерцала, переливалась. Солнце, приближавшееся к горизонту, подсвечивало волны и редкие белые барашки раскрашивало золотым. Берег превратился в еле заметную полосу, весь мир теперь был этой бесконечно ровной и гладкой мерцающей водной поверхностью. Весь мир! Будто не было ничего — ни тысяч лет человеческой истории, ни полувековой агонии, ни будущих пустых и мертвых городов. Не было шести материков, полюсов и экватора, только это тихое море и скользящая по нему лодка. Воды Стикса, скрюченный старик перевозчик! Как похоже, как все подобралось одно к одному! Словно они и впрямь уже мертвы и плывут куда-то в иную реальность, где нет ничего, только море, отражающийся в нем огненный шар солнца, хрустальная глубина, плеск волн и еле слышная музыка…