Что-то неладное он почувствовал еще в подъезде — в воздухе стоял легкий запах сигаретного дыма, а соседские бабушки, боявшиеся пожара, со всем накопленным за долгую жизнь пылом гоняли курильщиков. Дверь в квартиру была приоткрыта. Максим решил сначала, что сам забыл закрыть ее в утренней суматохе, но первый же взгляд на прихожую дал понять, что это не так. Гардероб оказался распахнут, одежда вывалена на пол. От надругательства над комнатами просто дыхание остановилось — незваные гости распотрошили книжные шкафы, расшвыряв всю их домашнюю библиотеку. Книги всегда были любовью и гордостью Анжелы, она частенько вспоминала, при каких обстоятельствах купила тот или этот томик, а что досталось в наследство или подарили. Грабители искали деньги, которых не было, но Максима не порадовала мысль, что злоумышленники просчитались. Помимо прочего на полу валялся альбом с фотографиями, рассыпались черно-белые еще снимки маленькой девочки, потом цветные — постепенно взрослеющей школьницы, девушки-студентки, молодой женщины с уже потускневшими печальными глазами… На одной из фотографий отпечатался след ботинка.
Ошеломленный Максим прошел между книг на кухню, где размер ущерба открылся в полной мере. Грабители не побрезговали их запасами, полностью опустошив буфет и стенной шкаф. Ничего из консервов и круп, которые собирала мать, и хвасталась каждой удачно купленной банкой, как девочка новой куклой, не осталось.
Максим сел на табурет посреди разгромленной кухни, удивляясь собственному спокойствию. Нет, попадись ему сейчас кто-то из грабителей, мордобой бы вышел знатный — за чужие разбросанные книги, за потоптанные фотографии, за оборванную не знавшую счастья жизнь, по которой прошлись в грязных сапогах. А вот на то, что теперь, получается, придется поголодать, ему наплевать совершенно.
У двери послышались чужие шаркающие шаги. Вошла соседка-активистка Анна Степановна, даже в возрасте под восемьдесят сохранившая величественную осанку и ястребиный взгляд.
— Так, — сказала она. — Значит, Любке из восемнадцатой не почудилось. Она мне говорит — вроде чужие наверх поднимались, а я ей — что ж ты сразу не позвонила куда надо. А она — пока приедут… Много украли?
— У нас нечего было, — Максим встал. — Идите, спасибо, я разберусь.
— Как нечего, когда ничего не оставили, — удивилась старуха. — Паек когда будут выдавать? То-то. А ты теперь один, положена самая малость. Ах скоты, какие скоты — если бы я в администрации работала, как раньше, я бы устроила веселую жизнь и в полиции, и в похоронном… Это же они навели, правду тебе говорю. Ключ откуда взяли, как ты думаешь? Да у нее же, у Анжелы. Заявление писать будешь?