— Это вряд ли, — сразу заявил Кирилл.
— Там у вас какой-то лохматый анахорет, — Максим поспешил увести разговор в сторону. — Очень странный, он не того, не свихнулся?
— Наш звонарь, — ответил священник. — Он безобидный, что вы, просто так выглядит. У него вера от сердца, колокол у нас очень тяжелый и звонить в него трудно. А он, звонарь, обещал, что будет звонить, пока не умрет, и если почует слабость, не будет спускаться с колокольни, если откажут руки, — будет дергать веревку зубами… Вот так вот. А теперь, простите, мне пора, — и он быстро зашагал прочь.
Кирилл поглядел ему вслед:
— Они тут все немного психи, но упрямые… Уважаю.
Подбежала Лиза, разматывая на ходу повязанный поверх куртки передник:
— Ребята, пойдемте в часовню. Там про «Саранчу» говорят.
— Только ради всего святого, не расспрашивайте специально, а то народ нервный, косятся на всех. Решат, что мы сами террористы какие, — попросила Лиза, когда они поднимались в здание по слегка покосившейся, но подлатанной и зацементированной лестнице.
Внутри не было электричества — его экономили. Света из небольших зарешеченных окон не хватало, недостаток этот пытались восполнить в изобилии горящие свечи. От сотен пылающих огоньков пахло воском и легким дымком, по стенам блуждали тени. Людей внутри собралось много, казалось, что дышит, пыхтит, ворочается с боку на бок и причитает огромное, старое, неизвестное науке живое существо.
Седоватый человек, маленького роста, с быстрыми движениями, неуловимо напоминавший воробья, рассказывал, отчаянно жестикулируя:
— У меня брат двоюродный был из органов, так он рассказывал, как им попался такой завербованный. Они его и спрашивали между делом, почему у них на груди была минора, а не звезда Давида, так этот прямо подскочил — то был знак! То метили овец на заклание, а мы жнецы, мы жатву собираем!
Кто-то из сидящих рядом громко прицокнул языком, поднялся — косматая широкая тень легла на стену:
— Про «Саранчу»? Брат у тебя чересчур болтливый, тайны следствия он не имел права выдавать.
Маленький человек обернулся:
— Это он недавно рассказывал, года два назад. А про «Саранчу» уже сколько лет ничего не слышно? Пятнадцать точно. Да он и рассказывал-то мало. Сколько он там видел, этих пойманных, они же норовили покончить с собой, а уцелевшие были какие-то пришибленные. Как зомби просто.
— Мы тут сами как зомби, — мрачно сообщил кто-то басом из дальнего угла. Общий разговор смолк. Кирилл подождал, не заговорят ли снова про «Саранчу», и, не дождавшись, крикнул:
— Мужики!
Рядом с брошенной на пол куртки поднялась и села фигура — круглая, как колобок. Пламя осветило широкое лицо, круги под глазами, растрепанную крашеную челку и пышный бюст, поднимавшийся чуть не до подбородка.