— Мы не можем ехать всю ночь, как врач тебе говорю, — настаивала Лиза. — Ты сколько не спал? Макс, ну ты ему докажи, упертому!
Кирилл процедил сквозь зубы:
— Медленно еду, ни во что не врежемся.
— Опасно ехать ночью очертя голову непонятно куда в полной темноте.
Машина дернулась, преодолев канаву или еще какое углубление в почве.
— Ну вот, что я говорила!
Кирилл остановил тягач. Подождал, пока замолчит мотор и распахнул дверь.
— Достало остерегаться, — сказал Кирилл, ни к кому не обращаясь. — Так и психом стать недолго. Ладно, все. Считайте, что я успокоился. Уж очень мерзко это было… Здесь хоть дышится нормально, может, остановиться просто посреди степи? Вроде никого.
— А там свет, — Лиза указала на другое окно.
Совсем стемнело, лишь на западе по горизонту растекалось зарево — тревожное и дрожащее.
— Это не похоже на луну, — сказал Максим. — Может, там город?
— Нет, — Кирилл посветил фонариком телефона, разбирая листы. — Если я правильно угадал, где мы находимся, там трасса. И там заправка. И судя по этому огоньку, там была заправка. Черт, еще трава загорится. Не хватало в степной пожар попасть.
— Ветер дует от нас, — возразил Максим. — Хотя убраться подальше бы не мешало.
— Значит, там цивилизация, а не бандиты? — спросила Лиза. — Если там пожар, значит, заправка работает?
— Да гореть может старый бензин, на котором толком не поедешь, зато великолепно подожжешь, — Кирилл, похоже, немного успокоился и говорил обычным беззаботным тоном.
— Сам он загореться не может? Там люди?
— Бог его знает, какие там люди, скорее, именно бандиты. Наверняка не рабочие. Случайный выстрел, брошенная спичка, зажигалка… Или кто-то эффектно покончил с собой. Ладно, отъедем подальше от трассы и будем останавливаться на ночлег.
После нескольких часов в автомобиле ощущение реальности размылось и стерлось. За окном плыла тьма, и где-то в ней бродила смерть. Неслась на краденых машинах с разухабистыми пьяными выкриками, палила из автоматов просто так, для прикола, хохотала и куражилась, чтобы заглушить ужас медленного неизбежного конца. Она еще не показывалась в полный рост, являлась только в рассказах очевидцев, в приторном зловонии разложения, скалилась желтыми зубами отполированных ветром и солнцем скелетов. Она прищелкивала костяшками лишенных плоти пальцев, как кастаньетами. Эти банды тоже были ратоньерой. Ра-тонь-е-рой…
Она плясала на горизонте, исполинским силуэтом поднимаясь до самых звезд, — она, ратоньера, Сорни-Най, богиня смерти Кали! Волосы ее разметались на фоне неба, облако дыма сгустилось в форме черепа, лишенное кожи белое лицо пялилось на землю пустыми глазницами, в ожидании, когда последние одряхлевшие жертвы замрут навсегда. Она раскидывала костлявые руки над обезлюдевшим миром, словно дирижируя победным маршем. Музыка! Громче, быстрей, бравурней! Смерть в плаще обернулась Крысоловом, что дул в свою дудку изо всех сил. Холмы притаились, прислушивались, ожидая знака, чтобы пуститься в пляс. Костер разгорался, освещая исполинскую фигуру в зеленом, ветер расшвыривал ноты, подхватывая мелодию, песенка из средневековой легенды гремела, как похоронный марш.